Выбрать главу

– Нет! – Айвен трясет головой. – Нет, не дождешься!

И вспоминает почему-то слова Налии: "Не хочу, чтобы тебя тоже..."

Он не хотел бы знать, что значит это "тоже".

– Но ты знаешь, верно? – голос смеется.

– Нет! Не говори со мной!

– Я теперь могу. И я буду.

– Нет!

Крик тонет в нарастающем гуле, и Айвен видит, словно наяву, дождь, лес... Отец торопится домой, не слыша за спиной чужих шагов, и кто-то идущий следом уже поднял тяжелый камень для удара... Мать во вдовьем платке на той же тропе: она бежит, спотыкаясь, зовет на помощь, но погоня близко: простые крестьяне, что еще вчера веселились на празднике, настигают, хватают за руки, набрасывают удавку на шею...

– Уйди, страж! Пропусти меня! – повторяет голос.

Айвен выше поднимает голову, надеясь, что не подведут ни дрожащие ноги, ни зачастившее сердце... А на рассвете, когда мгла прячется под лесную сень, опускается на колени, в мокрую от росы траву.

 

Солнце уже поднялось над лесом и светило вовсю, разгоняя влажную дымку в оврагах и лощинах, когда страж, толкнув тяжелую дверь, остановился на пороге родного дома. Смотрел, слушал... а потом плотно закрыл дверь за собой, отгородившись от звуков внешнего мира, оставшись в привычной, но такой давящей тишине. Улегся, не раздеваясь, на постель, уставился покрасневшими глазами в потолок.

Сегодня он впервые подумал о том, что может уйти. Все равно ведь теперь не протянет долго... А так, может быть, увидит в своей жизни хоть что-то, кроме этого луга, рощи за пригорком, и Сомежного, жители которого щедро отплатили стражам за заботу... Но за Сомежным есть другие поселки, куда вырвавшееся из заточения зло нагрянет рано или поздно.

"Лучше поздно, – Айвен закрыл глаза. – Раз уж некому встать на межу вместо меня, значит, буду стоять, пока сил хватит. Как прожить без поселка – придумаю, пожалуй"...

 

Проснулся под вечер. Вставать не хотелось, есть не хотелось, двигаться... Только Айвен знал, что придется и сегодня идти: проявил слабину – теперь зло не отступится, будет вновь и вновь пробовать, каждую ночь. Поэтому заставил себя поесть, собрался и вышел – слишком тихо было в доме, невмоготу.

Солнце опускалось за пригорок, золотя лесные верхушки. Небо переливалось теплыми красками, и во влажном воздухе поднимался сладкий запах от цветущего разнотравья. Айвен присел на крыльцо. Откинув за плечи волосы, глядел перед собой. Вспоминал родителей: тот вечер, когда отец не вернулся домой, и день, когда в последний раз видел мать. Как впервые стоял на меже, а после напугал пришедших из Сомежного мужиков: те ожидали увидеть простого десятилетнего мальчишку, а к ним вышло потустороннее существо с белыми, как молоко, волосами, и резкими морщинами на молодом лице. Теперь-то Айвен понимал, зачем они приходили. И почему столько лет терпели, не пытаясь избавиться: страшное лето после смерти отца показалось им знаком свыше, наказанием за преступление. Но время шло, страх забылся, и вот поселяне решили подослать к нему убийцу в образе невесты.

А он-то, глупец, и впрямь решил, что женится...

И каждый раз, когда не приносили передачу вовремя, волновался, кабы не случилось плохого в поселке, не пострадали жители.

Айвен усмехнулся, потянулся за безрукавкой, но рука замерла.

Слышались голоса неподалеку. Много. С передачей-то приходили по одному-двое, а никак не толпой. Может быть... "Не хочу, чтобы тебя тоже", – прозвучал в памяти голос Налии.

Айвен поднялся, с трудом разогнув спину. За пригорком маячило рыжее зарево, как от костра, только оно приближалось и становилось все ярче. "В доме, что ли, запереться? – Айвен оглянулся на дверь. – Нет, подожгут". Бежать, прятаться было поздно, да и солнце вот-вот скроется... Страж перевел дыхание, расправил плечи и неторопливо направился к меже.

 

Свет факелов не разгонял вечерние сумерки, а делал их еще гуще.

– Стой! А ну стой, не сбежишь!

– Эй, держи его, держи!

Несколько шагов до межи. Тени преследователей – длинные, черные – бросились под ноги, лишь тогда страж остановился и обернулся.

Мужики с дубинками и ножами, человек пятнадцать. И факелы над ними. Пламя качается, тени на траве и на лицах пришедших колышутся, извиваются причудливо. Словно чудища из мрака, а не мирные жители мирного поселка... Они тоже остановились и нерешительно толкали друг друга локтями, подначивая, а потом кто-то крикнул: