– Хватай его!
– Стойте! – страж вытянул вперед руки. – Вам нельзя здесь... Не идите дальше.
– Это почему же? – пискляво спросил рыжебородый детина, вооруженный древком от лопаты. – Межой пугать будешь? Злом, которое за ней спрятано? Знаем, слышали! Веками на вас, упырей, горбатимся за эти сказки! А кто его видел, это зло? Кто его видел?
– Раньше видели многие, – негромко ответил Айвен.
Мужики зашумели сердито:
– Байки все! Вами же, упырями, придуманные! Запугали людей, чтобы дань вам платили! Не бывать больше этому! Хватит! Хватит!
Поселяне размахивали руками, распаляясь, зарево плясало. А в лесу за спиной стража ворочалось зло, готовое вот-вот выползти, встать у межи, и, не встретив сопротивления, перейти...
– Послушайте! – Айвен пытался перекричать сердитые голоса. – Мне ничего не нужно! Я больше никогда не приду в поселок и ни о чем не попрошу!
Они не хотели слушать – не за тем пришли.
– Бей! – гаркнул рыжий.
Мужики обступили белую фигуру стража, и, мешая друг дружке, били, как придется: кулаками, дубинками, а когда тот упал, пинали ногами, задевая один другого, ругаясь, прикрикивая, что так и надо, и поделом...
– Хватит! – крикнул тот же рыжий. – Разойдись, мужики! Гляньте-ка, живой ли?
Сперва они просто стояли кругом, присматриваясь, потом кто-то ткнул древком неподвижного стража в плечо. Не сразу, но Айвен пошевелился, отнял окровавленные руки, которыми прикрывал голову, уперся в землю... и пополз.
– Эй, куда?
Айвен не слышал.
Межа звала. Ждала его. Еще немного, еще чуть-чуть – и поздно. Зло вырвется на волю, и тогда не спасти ни жителей Сомежного, ни тех, кто дальше... Но до межи недалеко, несколько шагов всего, он успеет, успеет...
Он не видел идущих за ним, не слышал их гогота. Он чувствовал межу, знал, где она пролегает и нашел бы даже с закрытыми глазами. Вот, еще немного... Теперь бы подняться... Ноги не держат, но надо, надо!
Земля качалась под ним, но в последний миг страж выпрямился и встал, раскинув руки, на меже.
"Успел".
Чернота клубилась перед лицом и казалась гуще, непрогляднее, чем всегда.
"Успел. Сегодня еще"...
Лезвие вошло в спину, между ребер. Чья-то рука развернула за плечо, и – снова удар, почти в сердце.
– Вот тебе! Сгинь!
Айвен покачнулся, и чернота приняла его в объятия. На миг стало темным-темно, а после: рыжие огни, людские фигуры, и вдалеке, у пригорка – родительский дом, грустный и одинокий... Облаком плыла чернота от межи через луг, к гогочущей толпе, и никто, кроме стража, ее не видел.
* * *
Тяжесть в висках, травинки щекочут нос.
Открыв глаза, Айвен долго смотрел на пламя уютного костра. "Неужто жив еще?" – подумал отстраненно. По другую сторону от огня кто-то сидел, но Айвену пришлось приподняться, чтобы рассмотреть: мужчина темноволосый, на вид ему около двадцати – стало быть, почти ровесник.
– Кто ты? – прошептал страж.
Тот поглядел на Айвена глазами-угольками, усмехнулся так, будто все про него знал, и все понимал.
– Ты... Нет!
Айвен вскочил, и получилось у него это так легко, так непривычно проворно, что он едва не упал снова. Схватился за грудь, там, где темнело на рубахе пятно засохшей крови: раны не было, на коже – ни царапины, ни рубца.
– Узнал, – усмехнулся темноволосый. – Это хорошо. Это правильно.
Айвен огляделся и, не найдя ничего другого, выхватил увесистую палку из костра.
– Что ты сделал с людьми?
Собеседник не шевельнулся, лишь поглядел снисходительно на горящую деревяшку в руке Айвена.
– А нападать тебя не учили. Только защищать. И не защищаться самому.
– Что ты сделал с людьми?
– Тебя это беспокоит?
Недолгий поединок взглядов. Айвен отступил и, бросив палку обратно в костер, сел напротив. Зябко повел плечами. Поднял руку, чтобы убрать упавшую на лицо прядь, и замер: с руки исчезли пятна и морщины, а волосы оказались лишь немногим светлее, чем у собеседника, и в свете костра отливали золотом.