Я молча поплелся на кухню, сел за стол, на котором была навалена груда картошки, и принялся ее чистить.
— Ты где? — Галка влетела на кухню. — А, — она махнула рукой на картошку, — потом сделаешь.
Я помотал головой:
— Нельзя.
— Почему?
— Сегодня вечером к нам придут гости, и мама велела, чтобы вся картошка была почищена. Садись помогай. — И я подал ей ножик.
Энергичная Галка схватила самую большую картофелину и принялась ее чистить. Через несколько секунд у нее в руках была уже жалкая крошечная картофелинка.
— Так дело не пойдет, — недовольно сказал я. — Если ты будешь так чистить, нам придется торчать здесь часа два. Ты медленнее, спокойнее…
Галкиной энергии хватило еще на три бульбины. А потом она тяжело вздохнула:
— Ты меня извини, пожалуйста. Но мне надо на совет дружины. Я уже опаздываю.
— Пожалуйста. — Я и не думал ее задерживать. — Приходи завтра.
— Да, да, я приду завтра, — заторопилась Галка.
Назавтра ее ждала гора немытой посуды ("от гостей осталось"). Послезавтра я встретил Галку с тряпкой в руках — мы отлично помыли пол. И когда, наконец, послепослезавтра я открыл ей дверь с малярной кистью в руках и сказал: "Покрасим коридорчик и кухоньку, а тогда возьмемся за уроки", — Галка не выдержала. Она сказала, что больше не может и пусть я занимаюсь как хочу.
Я был доволен.
Следующим мне решился помогать добродушный рыжий Вовка Шлык.
Я смерил его широкие плечи, глянул ему в синие глаза и понял, на что он может сгодиться.
Нам привезли машину брикета и свалили во дворе. Мама беспокоилась, как перенести торф в подвал. Вот я и сказал маме, что ко мне придет товарищ и мы с ним в два счета справимся с торфом. Так и получилось.
Вовка и не думал отказываться, он только спросил:
— Ну, а потом займемся математикой?
— Обязательно. — Я ударил себя в грудь. — Только математикой — чем же нам еще заниматься!
И работа началась. Когда явилась мама, мы почти половину брикетной кучи перетащили в подвал.
— Молодцы, ребята, — обрадовалась мама. — Отдохните немного. Я вас сейчас компотом угощу с пирожками.
Мы сидели на брикете и пили компот, и ели пирожки с мясом, а мама приговаривала:
— Какой хороший у тебя товарищ, Валерий. Бери с него пример.
— Беру, мама, беру. — Я вовсю глотал пирожки и запивал их компотом. Потом поднялся.
— Ну мы, пожалуй, продолжим.
Добродушный Вовка вздохнул и стал нагружать ведро коричневыми брикетинами.
Когда стемнело, весь наш сарай был забит брикетом, а еще небольшая кучка осталась на дворе. У меня ныла спина. Вовка не мог пошевелить руками, так они болели.
— Завтра добьем, — я бросил брикет в ведро, оно зазвенело.
— Добьем, — вздрогнул Вовка.
Назавтра Вовка сказал, что у него секция и он не может прийти таскать брикет. Послезавтра он сказал, что немного нездоров. А глаза его бегали и прятались от моих глаз.
Я не настаивал. Я понял — и этот помогать не будет.
Вот почему я с таким веселым видом оглядывал ребят. Все знали о том, как я встретил Галку и Вовку, все еще помнили об истории с Эльбрусом и потому молчали.
— Так кого прикрепим к Коробухину? — повторила вожатая Кира.
— Я буду помогать Валерию, — рядом со мной решительно хлопнула крышкой парты Ира.
Да, этого я не предусмотрел. Она же ничего не знает. Что придумать?
— Можно мне? — Я поднялся. — Я, конечно, очень благодарен Ире, что она взялась мне помогать. Но, может, ей будет трудно?
— Почему? — спросила Кира.
— Но ведь у Иры занятия в музыкальной школе, и потом она… — я изобразил, как гимнастки делают ласточку. — Просто времени не хватит?
— Хватит, — сказала Ира.
— Значит, договорились? — И Кира что-то отметила в своей тетради.
Я пожал плечами.
БОЛЕТЬ — НЕ МОЕ ПРИЗВАНИЕ
Дзинь!
Это к нам позвонили.
— Войдите, — чуть слышно проскрипел я. — Дверь открыта.
— Здравствуйте, к вам можно? — На пороге стояла Ира.
Я слабым движением руки показал: входи, мол, видишь — лежу… еле жив…
— Что с тобой? — бросилась ко мне Ира.
Я лежал на маминой тахте, держался за сердце и тихо стонал.
— Что с тобой? — Ира совсем перепугалась.
— Энцефалит, — сказал я.
— Что-о-о?
— Энцефалит и еще глаукома, — сказал я, и на моих глазах заблестели слезы. Мне и самому вдруг показалось, что я серьезно болен, еле дышу и скоро, наверное, очень скоро умру.
— Я сейчас же сбегаю за врачом. — Ира начала поспешно застегивать пуговицы пальто.
— Не надо! — Я даже приподнялся, но потом быстро опустился и застонал.
— Я знаю, что врач скажет: "Покой, только покой, другого лекарства нет".
— Я даже не знала, что у тебя такие тяжелые болезни, — серьезно сказала Ира.
Я покивал головой.
— Может, тебе книжку почитать?
Я отрицательно замотал головой и жалобно проныл:
— Сколько времени?
Ира посмотрела на часы, которые тикали на тумбочке.
— Половина четвертого.
— Еще часов пять лежать надо.
— Так долго? — удивилась Ира.
— Может, и больше, — печально вздохнул я. — Ты иди домой.
— Но вдруг тебе что-нибудь понадобится, — взволнованно сказала Ира. — Я тебе помогу. Болезни все-таки опасные.
— Спасибо. — Голос мой дребезжал, как старенький трамвай. — Сейчас мама придет. Она знает, что делать. Ты иди. Иди!
— До свидания. — Ира ласково улыбнулась и, пятясь, вышла в коридор. — Я к тебе вечером зайду! — крикнула она.
Когда за ней захлопнулась дверь, я сел на тахте, нашел то место на груди, под которым бьется сердце. Может, я и вправду заболел? Но нет. Сердце билось, как и до сегодня. Еще 100 лет по меньшей мере будет стучать.
Дзинь! Снова к нам.
Я моментально вытягиваюсь на тахте.
— Входите, — жалобно говорю я.
— Валерка, это я. — За дверью слышен Семкин голос.
— Ты один?
— Да, один, а что?
Я спрыгиваю с тахты и в два прыжка достигаю двери. Все-таки болеть — это не мое призвание.
Семка входит, глаза его широко раскрыты — он удивлен. Под мышкой у него торчат лыжи.
— Слушай, что ты выдумал? — говорит Семка. — Встретил Ирку, она сказала, что вызовет "скорую помощь". Ты, мол, чуть ли не при смерти. У нее слезы на глазах были.
Я застонал, как настоящий больной.
— Ах, черт. Как она вызовет "скорую"?
— У нее телефон дома, — сказал Семка.
— Да, — я философски почмокал губами. — Всего не предусмотришь. Так ты говоришь — она рыдала? Впечатлительная девочка.
— Да что с тобой? — недоумевал Семка.
— Ничего, Сема, ничего. Просто я влип. И ничем уже мне не поможешь. Айда лучше кататься на лыжах.
Я не буду рассказывать, как примчалась "скорая помощь", как все потом выяснилось, и что сказала мама, и что подумала Ира. Вы уже хорошо знакомы с моей жизнью и легко все это себе представите.
Я только расскажу, как назавтра ко мне домой снова пришла Ира.
Она разделась в коридоре, я хотел ей помочь повесить пальто, но она твердо отвела мою руку и молча прошла в комнату.
Ира села на стул и резко открыла учебник физики:
— Будем заниматься.
— Будем, — повторил я и придвинул свой стул поближе к Ире.
— Начнем с физики, — строго сказала Ира.
— Начнем, — как эхо, повторил я.
Ира решительно тряхнула головой.
— Ты должен знать, что без физики в наше время очень трудно что-нибудь сделать, даже жить трудно.
— Да, трудно. Мне очень трудно… жить… без физики, — затянул я.