«Святой старец» совсем не выглядел радостным. Он обратил свои черные глаза на покрасневшего Конгрива. Тот хорошо разобрал слова Болконского — не слишком вдохновляющие.
— Замечательно, — сказал Хок, улыбнувшись.
— Они извиняются за то, что заставили ждать. Похоже, им не очень удобно продолжать разговор на такую тему в общественном месте, но они хотят преподнести подарок — водку.
— Судя по их внешности, этот напиток представляется им лучшим подарком, — заявил Хок.
В руках Голголкина появилась небольшая, обтянутая красным бархатом коробка, которую он поставил перед Хоком. Хок открыл ее и снова улыбнулся. Это была водка торговой марки «Moskoya Private Label». Довольно редкая. Чертовски хорошо пить такую, пролежавшую пару часов в холодильнике.
— Очень мило с вашей стороны, — сказал Хок, переводя глаза с одного русского на другого. — Замечательный подарок. Ну, давайте начнем. По словам нашего общего друга сирийца из Абу-Камал, с собой у вас полное описание товара, я прав?
Конгрив начал переводить, и скоро трое мужчин, как показалось Хоку, снова начали словесную перепалку.
Официантка подошла с подносом и поставила перед каждым по запотевшей бутылке пива. Ее злые глаза избегали взглядов русских, и, когда она их обслуживала, пальцы дрожали от кипящей внутри ненависти. Какая симпатичная девушка, подумал Хок. Как жаль, что она так расстроена.
Когда она подавала Хоку пиво, он не смог не заметить красных полос вокруг ее запястий. Быстро глянув на ее ноги, он увидел, что на лодыжках у нее тоже ссадины. Несчастную девушку, видимо, недавно изнасиловали, причем жестоко.
— Как вас зовут? — прошептал Хок девушке, нежно взяв ее за руку.
— Глория, — ответила она, опустив взор.
— Глория, — повторил Хок, сразу вспомнив, что именно это имя Конгрив слышал во время ссоры между русскими. — Да, я должен был и сам догадаться.
5
Хоку было тяжело скрывать ненависть, охватившую его к этим русским. Подумать только — несколько мгновений назад он еще испытывал к этим развратным дегенератам чувство сострадания. В мире Алекса были правые. И были неправые. Переходного звена между ними не существовало.
Работа, которую приходилось выполнять Алексу Хоку в пользу правительств США и Великобритании, часто вынуждала иметь дело с подобными типами. Но Хок был из тех, кто глубоко и самоотверженно любил свою работу. И сейчас, после январского простоя, он предвкушал удовольствие от этого задания.
Он пристально смотрел на двух мужчин, сидящих перед ним. Согласно данным Кэпа Адамса, резидента ЦРУ в Кувейте, эти двое были безжалостными пиратами, которые не погнушались бы даже прибылью от продаж оружия массового уничтожения международным террористам. Согласно полученной информации можно было смело полагать, что они смогут вывести на след исчезнувшей субмарины «Борзая». После Хок планировал вывести этих паразитов из бизнеса. Навсегда.
Конгрив произнес по-русски какую-то короткую фразу, Голголкин вынул из своего портфеля выцветшую кожаную папку красного цвета и толкнул ее Хоку. На ней было золотое тиснение — серп и молот.
— Я считаю, — сказал Хок, — вам следовало бы сменить символ. А то по серпу слишком сильно прошлись молотом.
Пока Конгрив переводил, смотря на недоуменные лица русских, Хок тщательно изучал стопку глянцевых фотографий. Его внимание привлек один объект. Это был огромный реактивный катер на воздушной подушке, который мог транспортировать по меньшей мере шестьдесят — семьдесят солдат. Или пассажиров. Он вынул фото из стопки и положил на стол.
В Шотландии у Хока был замечательный замок на скалистом острове. Он поручил своему приятелю Фалдо устроить там одно из лучших полей для гольфа. Хок почти не умел играть в гольф, но его любовь к этой игре была неистощима.
Почти не бывая в этом замке, Хок решил превратить его в отель. Реактивный катер мог бы быть отличным транспортным средством для доставки гостей на остров. То что судно было советской постройки, только добавило бы шарма.
— Какая у него скорость? — спросил Алекс.
«Распутин» что-то пробормотал, и Конгрив перевел:
— При спокойной безветренной погоде развивает более шестидесяти узлов.