─ Дарьюшка, скоро я уеду в Омск, на повышение… Тебе же, скажу одно… К сожалению, в нашем обществе ум человеческий не стал престижным… ─ Слегка вздохнув, он продолжил. ─ Для подобных тебе, Дарьюшка, ум и не требуется. Ты очень красивая… Используй эту козырную карту на всю катушку… У твоих ног будут многие мужчины, да и карьера придет…
Школьница на умозаключения наставника не реагировала. Она стояла словно истукан. Лишь иногда ее хрупкие плечики слегка вздрагивали. Кое-где ее тело испытывало зуд, не то от опавшей осенней листвы, не то от поцелуев несостоявшегося совратителя.
В эту ночь Дарья Аксенова долго не спала. Она впервые в жизни по-настоящему раздумывала о своем предназначении на этой земле, в первую очередь, как красивая женщина. Кое-какие эпизоды из прошлой жизни ей уже стали нравиться. Еще в первом классе классный руководитель Татьяна Ивановна, представив ее перед сверстниками, обратила внимание на ее красоту. Положив руку на плечико Даши, она с нескрываемой радостью проворковала:
─ Уважаемые детки! Дашенька самая красивая в нашем классе, она будет представлять нас в президиуме… Она станет одной из ударниц в учебе и поведении…
Маленькая девочка не обращала внимания на то, что лилось из уст очень пожилой женщины. Как и вообще не понимала, что означал на деле «президиум» или «ударничество». Она лишь крутила по сторонам своей маленькой головкой с темно-русыми, каштановыми волосами и улыбалась. Пророчество наставницы не оправдалось. Аксенова училась посредственно, хотя была и не без таланта. Об этом говорили не только ее учителя, но и родители. Она могла читать наизусть большое стихотворение и тут же не решить простейшую арифметическую задачу. Почему так происходило, взрослеющая особа и сама не понимала. Возможно, ей не хватало усидчивости… Была и еще одна причина, по которой она нередко получала неудовлетворительные оценки. Ее отец за время учебы детей, сменил три места жительства. Он не уживался с местными начальниками. Аксеновы сначала жили в Назаровке, затем переехали в Стрелковку, потом в Фомиху и вновь оказались в Назаровке. Были у девушки и личные соображения по поводу учебы, они шли вразрез с тем, что писали в газетах или говорили с трибуны. Она все больше и больше приходила к выводу. Ученость в стране, особенно, на селе, никому не нужна. Большинство ее сверстников или чуть постарше, как правило, оседали в деревне. Оседали не по собственной воле. Лишь единицы поступали в техникумы или институты. Она не хотела впустую грызть гранит науки или болтать о том, во что никто не верил…
На следующий день Дарья Аксенова пришла в школу очень поздно, пришла на математику. Она была последней. Едва она открыла дверь классной комнаты, как тут же оказалась в объективе глаз одноклассников. Это происходило всегда, если кто-то опаздывал. Опоздавшие, он или она, оба или обеи, под молчание или сопение сотоварищей неспеша садились на свои места и через некоторое время принимали рабочее положение. На этот раз получилось исключение. Причиной этому был внешний вид вошедшей. Она была одета явно не по-школьному. На ней была футболка белого цвета, посредине которой красовалась позолотой буква «Д», эмблема всесоюзного спортивного общества «Динамо». Очень короткая юбка черного цвета плотно облегала заднюю часть тела высокой и одновременно стройной девушки. Однако, это было не столь вызывающе и не главное. В небольшое село Фомиха из Омска нередко залетали «фуфыры», они одевались так «модно», что порою пожилые селяне осеняли себя крестом. Молодые же от зависти тяжело вздыхали.
Дарья на этот раз решила взять пальму первенства среди супермодных. Сначала она изменила свою прическу. Вместо большого пучка волос, который раньше перевязывала резинкой, она сделала две косички и перетянула их бантами белого цвета. Затем она подвела свои брови и ресницы. Красной помадой намалевала губы, притом очень густо. И это было далько не все в ее макияже. Она ушила свой бюстгальтер, сделала его более узким. Она долго вертелась перед большим зеркалом, стоявшим в коридорчике. Ее груди были почти такие же, как у звезд Голливуда. С чем кушали этот Голливуд она не знала. Об американском центре кинопромышленности ей рассказала Нина Рыкова, родственница ее отца. Она приехала из города Орла, из центральной части России и с некоторым презрением смотрела на «отхожих», так она называла жителей глухой сибирской деревни. Авдей и Мария, скрипя сердце, переносили чудачества непрошеной гостьи. Женщина средних лет вела себя довольно странно. Во время приема пищи из небольшой дамской сумочки она вынимала бумажную салфетку и очень тщательно протирала ложку или вилку. Чай или молоко пила с некоторой опаской, будто в них были какие-то микробы. Было у нее и другое, что вызывало удивление. Перед сном она на свою голову с редколесьем рыжих волос надевала специальную сетку.