Кажется, меценат окончательно потерялся, и стал что-то мямлить в свое оправдание:
— Ее тетя-с приказала... Противная девчонка... Драка с кузиной... Держать в ежовых рукавицах... — бормотал он.
— Ничего не желаю слушать! — взвилась mademoiselle. — У каждого есть шанс на исправление, это не значит, что ребенка надо изводить прямо со дня прибытия! А теперь вон отсюда, а то я доложу в императорскую комиссию о том, что Вы себе позволяете! И поверьте, там с Вами, господин Пожарский, разговор будет короткий.
На удивление, мужчина послушался, и бочком направился к двери, то и дело, оглядываясь, и что-то бурча себе под нос. Женщина подошла ко мне:
— Ты, должно быть, та самая Елизавета Орлова. Я Юлия Аркадьевна Зулова, твоя классная дама с сегодняшнего дня. И, Бога ради, слезь с этого табурета.
Я с удивлением и благодарностью посмотрела на женщину, спасшую меня от прилюдных унижений, и спустилась на пол, ожидая дальнейших ее распоряжений. Она о чем-то будто задумалась, а потом сказала:
— Пока поешь, ты, наверное, с дороги проголодалась. Потом я тебе покажу дортуар, а то этим, — она окинула недовольным взглядом девочек и продолжила фразу, — змеям доверять нельзя. Форму тебе выдадут завтра, потому что в такое время все кастелянши расходятся по домам. Подъем утром в шесть — на молитву, потом завтрак и в восемь начинаются занятия.
— Да, m-lle Зулова, — кивнула я.
Классная дама пошла со мной на кухню, где выдали порцию ужина для меня, потому что все девочки уже заканчивали трапезу. Взяв свой поднос, я устроилась с краю одной из узких неудобных лавок, рядом с парой учениц. Они сразу отодвинулись от меня и отвернулись в другую сторону.
— Больно надо, — фыркнула я, делая вид, что обращаю на них внимания не больше чем на табуретку, и принялась быстро поглощать холодный склизкий рис с кислой капустой. Если честно, еда была отвратительной, но учитывая, что при жизни у графов Беловых меня часто лишали ужина, я довольствовалась и таким.
— Ишь какая, — зашептала девочка постарше, которой на вид было лет шестнадцать, сидящей рядом подруге, — думает, что раз она — Орлова, то все ей можно?
У этой институтки была довольно необычная внешность. У нее были острые скулы, светлые, почти белые волосы и немного косящие глаза, обрамленные пушистыми ресницами. Впрочем, недостаток девушку совсем не портил. Волосы были собраны в пучок, на котором красовалась кокетливая заколка в виде большого цветка. Я сомневалась, что такие были разрешены уставом института, но, наверное, эту девушку мало что волновало. Я затруднялась назвать ее красивой, но в ней явно было что-то цепляющее, неземное.
А еще мне было очень интересно, что значит "раз она — Орлова", о чем я не преминула спросить, забыв, что собиралась игнорировать этот клубок гадюк. Ответ последовал незамедлительно:
— Еще скажи, что ты не знаешь, — закатила глаза к потолку институтка с цветком.
В ответ на это я лишь покачала головой.
— Ну, дела, — удивилась сидящая рядом с ней однокурсница, — дочь знаменитого ученого и врача Александра Орлова не знает о том, кто ее отец, — скептически прищурилась девушка. — Еще скажи, что не знаешь, что он всю жизнь боролся с тифом во многих деревнях Империи. Жаль смерть нагнала его раньше...
— Смерть от чего?.. — протянула я, уставившись в тарелку.
Меня будто обухом по голове ударили — в ней сейчас не укладывалось, что столько лет все вокруг мне лгали и стыдили тем, что я дочь преступника, а сейчас вдруг оказалось, что я дочь хорошего, порядочного человека. А ведь раньше мне было стыдно даже представляться по фамилии - имени - отчеству друзьям дяди и тети, как того требовал этикет.
— От чего-от чего... От самого тифа, ясное дело, — встряла в разговор косоглазая девушка. — Хотя, вы, наверное, с ним просто однофамильцы, иначе в жизни не поверю, чтобы ты не знала о том, чем занимался твой папенька.
Да, в это поверить было гораздо легче, но в моей душе зародилась небольшая надеждаю Я хотела было еще спросить их о предполагаемом отце или маме, но раздался звонок, оповещающий время вечерней молитвы, и все девочки начали подниматься из-за столов. Ко мне подошла m-lle Зулова: