Когда я отдавала одежду кастелянше, из кармана моего старого домашнего платья выпал листок с институтскими правилами, который мне вчера вручила директриса. Быстро подняв его, пока никто не заметил, я сунула его себе за воротник. Стыдно было признать, что я до сих пор не изучила устав заведения, в котором мне предстояло провести несколько лет, поэтому я решила изучить его на досуге, как только выдастся удобная минутка.
— Я готова, m-lle, — сказала я, опуская голову, когда выходила из-за ширмы.
— Вполне сносно, — заметила классная дама. — А теперь тебя надо постричь, — она взяла с одной из полок большие ножницы.
— Что? Зачем? — я сдавленно пискнула, не желая расставаться со своей шевелюрой, хотя было ясно, что мое мнение здесь учитывать не будут. И только теперь я вспомнила, что все мои одноклассницы, как одна, обладали короткими волосами. Лишь девочки постарше, которых я видела вчера за ужином, носили прически.
— Меньше мороки будет и вши не заведутся.
Ответ был крайне исчерпывающим, и мне пришлось подчиниться. Я только чувствовала, как парикмахерский инструмент орудует у меня над головой, и видела, как пол устилают черные пряди. В глазах застыли немые слезы, было ощущение, что волосы — единственное, что мне оставалось от дома, и это у меня сейчас нагло отобрали. Уже скоро я была очередной обладательницей юношеской стрижки. Теперь я выглядела вдвойне комично: маленькая голова на худой тонкой шее резко контрастировала с эффектом широких плеч, создаваемым пелеринкой. Уверена, дорогую кузину очень бы повеселило такое зрелище, она бы хохотала до упаду.
— Ну, все, теперь можешь идти на завтрак, а потом начнутся уроки. Первым будет немецкий. А теперь поторопись, а то не успеешь поесть.
Я снова присела в реверансе и вышла из бельевой, не поднимая головы. Только когда я убедилась, что никого нет, и пустилась по коридору бегом. Благо, я не заблудилась в скучных казенных коридорах, которые все были выкрашены на этом этаже в скучный светло-зеленый цвет. Стены были абсолютно пустыми, лишь изредка на них висели портреты нашего батюшки императора Александра II, императриц Александры Федоровны и Марии Александровны, и остальных членов царской семьи. До конца моего пребывания в этом месте, для меня так и осталось загадкой, почему все помещения нашего института красили именно такой краской, сразу выдававшей характер государственного учреждения. Почему нельзя было развесить на стенах картины известных художников или же сделать красивую роспись? Мне казалось, это сразу бы придало школе живость, а нам, институткам, желание учиться и радоваться этому миру.
На мое счастье, я не заблудилась в первый день в попытках найти столовую, однако, к завтраку я все же немного опоздала, и сразу же получила выговор от незнакомой мне учительницы в сером хлопчатобумажном платье с широкой юбкой и в кашемировой зеленой шали.
— Что за беспорядок, милочка? — она поднесла к глазам лорнет, чтобы рассмотреть меня получше, когда я появилась в дверях. В уголках ее глаз и рта пролегали заметные морщинки, хотя m-lle не показалась мне старой. — Изволите опаздывать на завтрак? — учительница нахмурилась, убрала лорнет в кармашек платья и заправила выбившуюся из прически прядь за ухо.
Сердце никак не хотело замедлять биение, и я еле переводила дух от быстрой ходьбы.
— Простите, я опоздала, я немного потерялась по дороге в столовую, m-lle... Это мой первый день... — я принялась оправдываться.
— Изволите дерзить? — она нахмурилась и строго посмотрела на меня, заставляя покраснеть до кончиков ушей.
— Нет, что Вы...
— Ладно, на первый раз Вы прощены, — великодушно сказала учительница, — но чтобы в следующий раз без опозданий! Иначе наказание будет неминуемо.
Я с облегчением вздохнула, поблагодарила ее и посеменила к свободному месту за столом, где стояла нетронутая порция завтрака. К моему великому неудовольствию, место я выбрала крайне неудачное, ибо за тем же столом я обнаружила сидящих Веру, Асю и еще каких-то нескольких девиц, не перестающих болтать и хихикать.
— Смотрите, и сиротку нашу обрядили в форму, — громко осведомила всех Верка, заставляя меня краснеть, когда все обратили на меня свои взгляды. — Да еще и обкорнали!
— А тебе-то что? — злобно зыркнула я на нее исподлобья. — Обрядили и обрядили, сама, можно подумать, в заморские шелка одета, а не в казенное платье!
Вера сразу замолкла, но в разговор тут же встряла Ася:
— Лизонька, познакомься с остальными институточками! — засюсюкала она елейным голоском. — Это Георгиночка Гордеева, моя милочка, — Ася показала мне сидящую рядом с ней смуглую девочку с черными волосами. Она была очень красивой: вздернутый маленький носик, огромные голубые глаза в обрамлении густых темных ресниц, придающих сходство с куклой, яркие розовые губки и натуральный свежий румянец.