— Ах! — только и могла вымолвить графиня Белова.
— Я знала, мои дорогие, что вы будете в полном восторге! — без лишней скромности заявила графиня Швецова. — Я заказала ее в Париже у самого искусного кукольщика, чтобы он сделал игрушку по портрету Милочки.
Все продолжали восхищаться куклой, а мне было противно на нее даже смотреть из-за этого мерзостного сходства с Милой.
Воспользовавшись тем, что всеобщее внимание приковано к имениннице и ее уродливому подарку, я хотела было проскользнуть в детскую, чтобы скрыться, наконец, от посторонних глаз и побыть в одиночестве, но стоило мне на несколько шагов отойти от стены, как заметивший это дядя Георгий подскочил ко мне и, стиснув мою руку, будто тисками, елейным голосом произнес:
— Ну куда же вы, юная барышня, вы же так жаждали нашего общества, что осмелились даже нарушить запрет вашей тетушки. Так пойдемте же с нами за стол.
Тяжело вздохнув, я поплелась за ними в столовую и уселась подле подстилки самой любимой и самой злобной гончей дядюшки по кличке Бестия. Почуяв мое присутствие, собака подняла узкую морду и злобно зарычала.
— Не дразни собаку! — прошипела мне в ухо сидящая рядом со мной тетка, замаскировав свое послание под воздушный поцелуй.
Поджав под себя ноги по-турецки, я вцепилась зубами в краюху черного хлеба и принялась гонять по тарелке холодный загустевший овсяный кисель, невесть откуда взявшийся на столе среди жареных куропаток, свежих устриц, пирогов с различными начинками, подкопченной рыбы и множества бутербродов. В принципе, кисели я любила, но сегодняшний был просто отвратительным. Бросив взгляд на недружелюбно уставившуюся на меня собаку, мне почему-то подумалось, что это кушанье изначально предназначалось для нее.
В это же время, моя кузина, по уши перемазанная кремом и сахарной пудрой, громогласно возмущалась на другом конце стола по поводу слишком малого количества зефира на ее куске торта. Но, наконец, обделенная тортом именинница была утешена, и вскоре пришло время игр и танцев, в которых мне не было дозволено участвовать, так что я намеревалась отправиться в детскую и провести вечер в обществе учебников и француженки Жаклин. Девочки уже успели скрыться с моих глаз, и должно быть вовсю сейчас развлекались, танцуя друг с другом.
Гувернантка подоспела ко мне, как раз когда заиграл оркестр, и, наказав в этот раз из комнаты не выходить, отправилась за свечами в кладовую. Нажав на дверную ручку, я вдруг насторожилась — дверь в комнату была прикрыта неплотно, и я совершенно точно не могла ее так оставить.
Распахнув дверь шире, я поняла, что даже мои самые худшие опасения были столь далеки от ужасающей действительности — на моих глазах в распаленном до предела камине исчезали мои тетради с домашним заданием и нотные листы. Аня с Милой с наслаждением смотрели за горящей бумагой и хихикали.
— Что вы наделали? — закричала я, когда вышла из остолбенения. — Да как вы посмели! — мне еле удавалось себя сдерживать, чтобы не повыцарапывать им глаза в слепой ярости. — Вы просто отвратительные создания!
— Хи-хи, еще иди пожалуйся на нас! Тебе все равно никто не поверит, дуре! — с хохотом заорала Мила, и девочки, веселясь, выбежали из моей комнаты.
Я была настолько поражена их поступком, что даже не погналась за ними вслед, хотя мне определенно стоило бы это сделать, и проучить этих пустышек. Однако, сил у меня хватило только на то, чтобы упасть ничком на кровать и уткнуться в подушку. Так меня и застала гувернантка:
— Mon enfant*, почему вы загрустили? — обратилась она ко мне.
— Oh, madame Jacqueline, мерзкие Аня и кузина сожгли мое домашнее задание! — я могла еле сдерживать свое раздражение.
— Лгать не есть хорошо, m-lle, я уверена, что ваша замечательная кузина и ее гостья желают вам только добра и никак не могли так с вами обойтись. Не нужно пытаться опорочить их лишь из зависти, что им дозволено веселиться, а вам нет, — назидательно произнесла наставница.
Я только фыркнула от возмущения: ну конечно, Милена была права, когда говорила, что мне никто не поверит.
— Но если вы хотите, то я могу провести вас во двор и показать фейерверки, которые господа вот-вот будут запускать. Может, хоть это вас отвлечет от дурных мыслей.
Соблазн посмотреть на взрывающиеся огни был велик, учитывая, что ранее мне никогда не приходилось еще их видеть, но я угрюмо покачала головой и отвернулась к стене.
Старушка проворчала что-то про гордых непослушных девочек, возводящих напраслину на своих сестер, подоткнула мне одеяло и тихонько вышла за дверь, из-за которой доносились топот, беготня и веселые голоса Ани и Милы. При мысли о бывшей подруге, в глазах у меня неприятно защипало, но я тут же сердито утерла набежавшие слезы тыльной стороной ладони. Не стану я плакать из-за Разумовской, еще чего не хватало. Если она предпочла общество Милены и объединилась с ней в войне против меня, так тому и быть. Слава Богу, совсем скоро ненавистное лето закончится, а вернувшись в школу все будет по-другому. Перевернувшись на спину, я уставилась в окно, за которым с громкими взрывами взмывали вверх фонтаны разноцветных огней и с последним залпом, наконец, заснула.