Это было последней каплей. Не в силах больше выносить этот ужас, я вскочила и заметалась по комнате безо всякой цели. Пробегая в очередной раз мимо зеркала, я заметила там сгусток тумана. Остановившись, я увидела свое отражение: худую темноволосую девочку с бледным лицом и полными слез голубыми глазами, одетую в темно-коричневое шерстяное платье, за спиной которой стояла молочно-белая почти прозрачная фигура худого старца с посохом в руках. Я испуганно обернулась, но никого не увидела. Но стоило мне повернуться к зеркалу, как я вновь увидела старика, его губы шевелились, а на поверхности зеркала выступали белые дымчатые буквы, появляющиеся будто из неоткуда: "Не давай святыни псам и не бросай жемчуга своего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими.*"
Я завизжала и шарахнулась в сторону, натыкаясь на что-то твердое, что при ближайшем рассмотрении оказалось статуей из серого мрамора. Кажется, она изображала каменного демона с высунутым языком и бешеными выпученными глазами. Его ледяные руки будто тянулись ко мне, что окончательно вывело меня из равновесия. Дрожа всем телом, я бросилась искать место, где можно спрятаться. На глаза мне попался тяжелый сундук, покрытый разноцветными расписными узорами, в котором обычно хранили постельное белье. Недолго думая, я откинула крышку и, выкинув на пол все одеяла и подушки, лежавшие там, залезла внутрь, не забыв, конечно же, закрыть крышку. Внутри было довольно просторно, и я могла позволить себе свернуться калачиком и, нарыдавшись до головной боли, забыться тревожным сном.
Мне то и дело снились страшные сны, бросающие в пот, и я беспокойно металась, насколько позволяло пространство сундука. Но выспаться мне было не суждено, потому что через, как мне показалось, три четверти часа меня разбудили, грубо тряся за плечо. Когда я разлепила веки, то увидела склонившееся надо мной обеспокоенное лицо нянечки Жаклин.
— Mon pauvre enfant**! — воскликнула она, когда ей, наконец, удалось привести меня в состояние бодрствования. — Вы вся горите, барышня! Что приключилось? Нет, не отвечайте, я немедленно покажу Вас врачу! — произнесла она не терпящим возражений тоном.
Пожилая француженка подхватила меня на руки, словно пушинку, и понесла в детскую комнату. По дороге я снова погрузилась в сон, а когда проснулась, что уже лежала в своей постели, заботливо укрытая мягким пуховым одеялом.
Рядом были слышны нервные тяжелые шаги и, повернув голову, я смогла увидеть семейного врача-поляка Беловых Януша Возняка, который что-то сердито втолковывал нянюшке. До меня долетали лишь обрывки фраз, из которых я могла понять, что он ругает Жаклин за то, что она допустила такое отношение ко мне. Вскоре, они заметили, что я поднялась на подушках и с интересом наблюдаю за ними, и тут же подбежали к кровати.
— Vous allez bien, mademoiselle***? — взволнованно спросила француженка, трогая мой лоб.
Я хотела ей было ответить, что чувствую себя гаже некуда, но у меня будто пропал голос, а горло сдавили тиски, и я не смогла выдавить ни слова.
— Оставьте девочку, у нее стресс, — нахмурился врач. — Сначала довели ребенка до нервного срыва, а теперь начали беспокоиться. Детка, я задам несколько вопросов, кивни или мотни головой в ответ, и я пойму. Хорошо?
Я кивнула и вся обратилась во внимание.
— Ничего не болит? — я мотнула головой. — Нет, ну славно. Кормили в последний раз хорошо? — кивок. — Скажи, тебя не обижают тут? — я замялась, ловя на себе напряженный и строгий взгляд старой француженки. Врач, кажется, заметил это, и сказал: — Мадам, будьте так любезны, оставьте нас с маленькой госпожой наедине.
Жаклин фыркнула, а потом, злобно зыркнув на врача и погрозив мне пальцем, покинула комнату.
— Ну, теперь никто не слушает, — обратился ко мне доктор Возняк, — можешь мне ответить, я никому не скажу.
Я начала колебаться, не зная, как правильно ответить. Сначала я замотала головой, а потом кивнула. Мужчина понял все правильно и погладил меня по голове:
— А в школу хочешь?
При упоминании этого слова у меня загорелись глаза. Школа... Она представлялась мне поистине райским местом, где куча книг и нет никакой тети Евдокии или кузины Милы, которые будут мне мешать. Я быстро закивала, а после добавила шепотом, обретя дар речи: