Я ни секунды не сомневалась, что меня захотят купить. Это можно назвать самоуверенностью, избалованностью, чем угодно… Но у меня не было и тени сомнения, что организаторы примут мою кандидатуру.
Чтобы фотографии поразили — я просто сделала то, что умела лучше всего в своей жизни. Станцевала. Надела вечернее свободное платье Карины белоснежного цвета, максимально закрытое. Из-за разницы в росте, оно было очень большим на меня, но это было мне только на руку. Объемность придавала загадочности. Чтобы скрыть своё лицо я распустила волосы и завязала глаза тонкой лентой.
На фотографиях ткань должна была показаться тонкой и скрыть нос и глаза, черты лица, но сквозь нее мне удавалось все увидеть. Также, акцент должен был быть расставлен на покорности. Именно это же хотят видеть извращенцы, которые будут рассматривать фотографии? Зачем еще мужчинам нужны именно девственницы?
Все, что было нужно от Каина поймать парочку красивых кадров. И друг справился с этим на отлично. На снимках я получилась очень чувственная, нежная и при этом порочная. Мои движения намекали на секс. Танец — один из видов интимной близости.
Меня всегда восхищала красота в каждом движении. Я кружила, прыгала, замирала, вытягивалась. Сгорала…
— Боже, Алена… ты напоминаешь мне Лебедя, расправившего крылья!
Я представляла аукцион себе по другому. Как обычно, показывают в кино? Голых девиц демонстрируют толпе богатеньких извращенцев, которые готовы заплатить миллионы, чтобы стать первым… сорвать цветок невинности.
Настоящий же аукцион был нацелен на максимальное сохранение конфиденциальности девушек и желающих их купить. Девушки не видели тех, кто хотел их купить, зато их рассматривали и делали ставки.
В закрытом клубе, который был под казино Монако, располагалась круглая комнатка с бронированными стёклами. Вокруг нее были маленькие комнаты, где располагались посетители, они тоже не видели друг друга. Каждый мог прийти сюда и быть уверенным, что никто не узнает о его развлечении и покупке.
Посередине главной комнаты стоял бархатный диван, на который девушке было необходимо сесть и ответить на задавливаемые ей вопросы любого характера. По окончанию этого собеседования делались ставки, тот кто готов был заплатить больше всех — мог забрать девушку в специальную комнату. Девушку одевали в откровенное платье, демонстрирующее все ее прелести, но при этом оставляющие загадку, чтобы было приятно разворачивать упаковку.
Мужчина обязывался не причинять насилия по отношению к ней, если это не было обговорено заранее. Девушка должны была быть в полном его распоряжении до утра. По окончанию этого времени он был обязан заплатить ей наличными сумму, составляющую девяносто процентов от сделки, десять оставалось организаторам.
Такие вот рыночные отношения: деньги — товар — деньги. И сегодня я была товаром. Видели бы меня родители сейчас.
Сидя на этом пошлом диване в полупрозрачном платье, я ощущала себя отвратительно, понимая, что сейчас на меня смотрят десятки пар глаз. Оставалось только догадываться сколько их. Мои соски под тонкой тканью напряглись, превращаясь в спелые вишенки и бросая вызов всем присутствующим за этим стеклом.
— Почему ты решила продать девственность? — напротив меня сидела милая девушка, немного даже пухленькая в скромном платье школьницы, она никак не была похожа на ту, которая проводит блиц-опрос у девушек, продающих своё тело. Было неловко. Хотелось провалиться.
— Как и всем нужны деньги. — пожимаю плечами, стараясь выглядеть увереннее. Хотя внутри меня лихорадка.
— У тебя когда-нибудь был анальный секс? — она спрашивала с таким невинным видом, поправляя очки в золотой оправе. Меня же тошнило от ее сахарного голоска. Меня смущали ее вопросы, она заставляла краснеть и давиться от сухого воздуха. — Ты делала минет?
У меня кольнуло сердце, я резко выпрямилась, чувствуя на коже пристальный взгляд. Он обжигал меня, плавил кожу. Я повернула голову в право, смотря в своё отражение. За этим стеклом кто-то был и он смотрел на меня. Чувствовала всем своим телом энергетику этого человека. Кожа покрылась мурашками и ее немного покалывало.
Затошнило так сильно, но мне показалось, что не удержусь и меня вывернет прямо здесь.