Я быстро скидываю срамное платье, натягиваю спортивное нижнее белье и одежду, которую купил Макс. Не знаю, случайность это или нет, но он покупает вещи красного цвета, моего любимого. Все они идеально садятся и даже выгодно подчеркивают мою фигуру.
Закончив, я выбираюсь. Каин забирается, чтобы тоже переодеться.
— Самое время рассказать, что мы тут делаем. — упрямо завожу я уже заезженную пластинку, специально становлюсь рядом с Киром, подальше от Макса. Брат устало вздыхает, смотрит на меня из-под густых ресниц, понимая, что я от него все равно не отстану, ему легче сказать.
— Ждём нашего поезда до Парижа. — строгим голосом говорит он мне. Брат вообще разговаривает со мной родительским тоном, как с ребёнком. А еще в его голосе появляются раздражённые льдинки, ему явно не нравится, что я трусь вокруг его друга. Я же мысленно потираю руки и приплясываю. Будет знать, как бесить меня. Бес.
— Почему именно в Париж? — не унимаюсь я, подходя к нему в плотную. Он выше меня чуть ли не на метр, смотрит сверху, сдвинув брови. Мне бы хотелось, чтобы он вновь взял меня, как маленькую девочку, на руки или сказал что-нибудь утешительное, а не буравил глазами. Смотрит на меня странно. Становится жарко, он как костёр, подходишь к нему и тебя обдаёт жаром.
Со стороны смотримся смешно: я с задранной головой смотрю на брата, а он с хмурым выражением лица поглядывает вниз на меня.
— Потому что на самолёте мы лететь не можем, а поезд на Париж ближайший по расписанию. — в глазах брата появляется нехороший блеск, предупреждающий, что еще один вопрос и он точно отшлепает меня. У Макса ярко выражены желваки. Когда он злится, они бугрятся под кожей.
Когда Каин вылазит из машины, брат бегло осматривает голову друга, перебинтовывает ее и надевает на него кепку, чтобы не было видно бинтов.
— Жить будешь. — бросает он на французском, закуривая. — Теперь прийдется тебе ехать с нами, Каин. Останешься здесь, тебя убьют.
Все это время я жду, когда наступит время и брат все объяснит мне. Даст ответы на множество вопросов, которые вертятся на моем языке. А пока послушно выполняю все его распоряжения: стою там, где он сказал, молчу, не нервирую. Хотя мне это даётся очень сложно. И все по тому, что в этих вопросах он явно разбирается лучше меня.
Макс выкупил в поезде весь вагон, чтобы нас никто не беспокоил. Проводнику дал денег, чтобы особо не мешался под ногами. Для него мы богатые пассажиры, которые хотят отдохнуть перед столицей Романтики. Но компания у нас так себе.
Два Амбала со злобными лицами, у которых в вещах спрятано оружие, темнокожий гей и я — маленькая девчушка восемнадцати лет.
Проводник очень внимательно нас осмотрел. Я стояла рядом с Киром, а Каин с братом. И клянусь, мужчина был шокирован, потому что решил, что они пара. Мне стало даже смешно, еле сдержалась, чтобы не расхохотаться, но нужно было видеть лицо моего брата. От него тоже не укрылся посыл взгляда. Он готов был кого-нибудь убить.
— Ты будешь со мной в купе. — командует брат, ухватывая меня за капюшон и оттаскивая от Каина. Мне становится не по себе, бросаю на друга испуганный взгляд. Тот подмигивает в ответ, мол все хорошо будет. У меня даже руки задрожали от страха. — Как раз и поговорим.
— Я побуду с твоим другом. Послежу за ним, чтобы голова не протекла. — Кирилл выдавливает примирительную улыбку. Мне ничего не остается, как пойти с братом. Хотя перспектива так себе. Он может и отшлепать.
Макс закрывает дверь в купе, проворачивает ключ и мы остаёмся наедине. Только он и я. С ним в маленьком купе тесно и некомфортно, хочется забиться в угол и сидеть там. Он словно выпивает весь кислород, приходится ртом ловить воздух, чтобы не задохнуться. В лучшие времена мы не выдерживали такой близости, сейчас тем более. На доли секунд даже теряемся.
— С чего начнём? — неловко спрашиваю его, заправляя волосы за уши и садясь на диван, поджимая под себя ноги. Брат садится напротив, широко расставляя ноги, напоминающие массивные стволы деревьев. Против воли рассматриваю его руки с чуть выпуклыми венами. Он жутко напоминает мне отца, те же жесты и повадки. Истинный сын. Его точная копия. — Что с родителями?
Макс отворачивается и задумчиво смотрит в окно, начинает говорить не сразу. Видимо у себя в голове он подбирает более мягкие словесные обороты, чтобы описать весь ужас случившегося. У него очень бархатистый голос, хриплый. В детстве мне всегда нравилось слушать, как он читает.
— Пока ничего не известно. Дом сгорел дотла, ничего не осталось, пожарные нашли три тела, но Лука ли с Алисой там были… я не знаю. — он запинается. Понимаю, что слова даются ему с трудом. Мне и самой больно слушать все это. Пожалуй, здесь мы понимаем друг друга без слов. Но я должна знать правду. — Ресурсов проверить у меня нет сейчас. Нужно к Майлзу. Луку так глупо убить…не верю. Не могли… Не верю.