Слова Макса вселяют в меня надежду, они переплетаются с моими мыслями и укореняют теорию, что родители живы, просто у них нет возможности и сил дать весточку, что с ним все впорядке. Брат решил пробираться к крестному в Москву, это значит, что я не такая уж и безнадежная, если мы одинаково мыслим.
— Кто это сделал? Хозяин? Кто он? Почему он хочет убить нас всех? — подаюсь вперед к нему. Мне нужно знать ответы на все мои вопросы прямо сейчас. Я не смогу есть и спать, если он хоть что-нибудь утаит от меня.
Макс тоже наклоняется ко мне, подаётся вперед и берет лицо в ладони. Проводит большим пальцем по носу, губам и подбородку. В это время я рассматриваю его лицо. Последний раз мы сидели так лет пятнадцать назад. За это время Макс сильно изменился. Лицо его погрубело и очерствело, хотя он всегда был хмурым мальчиком. Над губой появился тонкий шрам, маленькая точка, напоминающая родинку. Пушистые чёрные ресницы забавно подрагивают и предают взгляду большей серьезности и драматизма.
— Ты еще маленькая, чтобы лезть во все это. — наконец говорит он, стирая слезы с моей щеки. — Я отвезу тебя Майлзу, он спрячет тебя и поможет начать нормальную жизнь. Займёшься танцами, пойдёшь в университет. Будешь жить как все девочки, а я вернусь сюда и обещаю — разберусь со всем. Найду правду.
Мне становится обидно, что он делает из меня глупого ребенка, который не достоин знать правду после всего того, что со мной было. Как можно заниматься танцами, когда не понятно, что с твоими родителями?
— Это не справедливо. — обхватываю своими маленькими руками его. Чувствую вздутые Вены под кожей. — Я уже взрослая. Не хочу, как все. Да и танцевать в таких обстоятельствах не сильно хочется. Меня похитили и пытались отдать какому-то хозяину в лесу, если бы не счастливая случайность, я была бы уже у него. А еще, это и мои родители тоже, поэтому я обязана знать правду. Я тоже хочу отомстить за родителей. Я смогла выжить. Ты даже не представляешь, что со мной было в лесу! Но мне удалось убежать!
— Знаю, как ты смогла выжить и сбежать от преследователей. Если бы не твоя строптивость, я бы давно увёз тебя. Ты сама сбежала, тогда из МОЕЙ машины. — брат горько усмехается, а у меня начинает кружиться голова от услышанного. — Просто выпрыгнула из машины и сбежала в темноте. Думал, совершу харакири от досады и злости на себя.
— Это был ты? — подскакиваю на месте, чувствуя себя полной дурой, слепой. Меня охватывает дикий ужас, с которым очень трудно справиться. С открытыми глаза чувствую тот фантомный поцелуй, чувство близости. Мне приснилось или Макс тогда поддался слабости и поцеловал меня. Нежно. Очень трепетно.
Непроизвольно касаюсь места поцелуя, остро ощущая его губы на коже. Странное чувство. Поцелуй брата ощущается теплее, чем поцелуи Жерома.
Да и, во-первых, осознание, что мои скитания могли бы закончиться раньше угнетает. Глупое стечение обстоятельств. А, во-вторых, понимание того, что Макс хладнокровный убийца приходит внезапно. Он же убил там всех, жестоко расправился с каждым. Никто не остался живым, я видела кровь и тела. И его попытка задушить Кинг Конга просто цветочки на всем этом фоне.
— Это из-за тебя наш дом взорвали? — резко спрашиваю я. — Потому что ты стал бандитом, Бесом. Макс… Тебе мстят за что-то? Поэтому родители попали под удар? Да?
Даже сейчас мы не можем поддерживать разговор больше пять минут. Словно кто-то ведёт отчет времени. В определенную минуту кто-то из нас срывается, начинается ссора, летит мебель, оскорбления. Мы вспыхиваем как спички: быстро и сгораем за секунды. Каждый хочет убить другого.
Вот такие высокие отношения. И даже горе в семье нас неспособно сплотить, каждый тащит в свою сторону.
Брат шумно вдыхает воздух, поправляет волосы и откидывается назад. Слышу, как он начинает считать до десяти, игнорируя меня:
— Четыре… Пять…
— Ты ответишь на мой вопрос?
— Шесть…
— Макс!
— Семь… восемь…
— Молчание — знак согласия?
— Девять… Десять…
Его попытка сохранить спокойствие — раздражает. Руки так и тянутся, чтобы его ударить.
— Господи, не дай мне ее придушить. — этот придурок еще вслух говорит на романском, как будто я не знаю этот язык. Это моя последняя капля.