— Перевозить сейчас её очень опасно. Ваша жена в критическом состоянии. В любой момент сердце может остановиться или мозг умереть.
— Опаснее оставить здесь. Скоро они найдут тела и сделают соответствующие расчеты, и тогда поймут, что мы живы… Они даже в больницу не зайдут, снесут тут все из гранатомёта.
Мужчина лихорадочно стучит пальцами по стулу, прикидывая шансы и перспективы после того, как он поможет. Понимаю его, каким бы он не был хорошим человеком, у него есть семья, обязательства. Помощь нам может обернуться для его семьи катастрофой. Но если все выгорит, то у него будет самая большая больница не то что в Королевстве, но и во всей Европе.
— Вам самому нужна помощь. Необходимо обработать раны. Может случиться сепсис.
— Док, сепсис это меньшее, что может со мной случиться. — мне не хочется латать свои раны, пока она там лежит без сознания и борется за свою жизнь. Нужно действовать быстро.
— Я помогу Вам. — наконец говорит мужчина. — Но Вы будете слушаться меня. Я не хочу потерять ее по дороге… Безопасность безопасностью, но согласитесь все будет бессмысленно, если мы не соблюдем минимальные требования…
— Командуйте, Док!
Настоящее время
— Макс? — просыпаюсь от того что мне становится холодно. Брата нет рядом. — Ты где?
Слажу с диванчика и выхожу из купе, пытаюсь найти его. Стараюсь двигаться бесшумно, просто иду по вагону, прислушиваясь и пытаясь найти брата. В самом конце в дальнем купе говорит свет, по голосам различаю Макса и Кира. Они очень тихо о чем-то разговаривают.
— Она не должна знать… Ее это шокирует. — фраза брата настораживает и я тихонечко замираю, прислушиваясь к разговору мужчин. — Я обещал Луке, что сделаю все, чтобы она жила нормальной жизнью. Кино, мороженое, танцы… никакого этого дерьма…
— Думаешь, так получится? Они всю жизнь будут ее преследовать. Не Хозяин, так кто-то другой. Она его дочь, понимаешь? Она самый лакомый кусочек для всех этих отморозков. Алена должна знать, чтобы она могла защитить себя. Блин, Бес, она имеет право знать правду! Она уже не маленькая!
— Нет. — отрезает брат. Даже не видя его лица, представляю отчетливо, как искорки разгораются в его глазах, а желваки вздуваются сильнее. Упрямец. — я дал слово… Пусть лучше меня считает во всем виноватым.
— Думаешь, им удалось выжить? — от вопроса Кира у меня внутри все холодеет, становится страшно услышать, что на самом деле думает брат. Он ничего не отвечает на мои вопросы, может, ответит Киру? — Ты был там, даже камни сгорели. Ничего не осталось.
Съезжаю на пол, прикрывая рот рукой, чтобы не выдать себя, хотя ноги меня уже не удерживают.
— Не хочу верить в то, что они мертвы. И это же Лука, он не мог так глупо умереть в собственном доме. Сколько раз его пытались убить? Сколько раз стреляли в самое сердце? И тут взяли и взорвали? Не верю. Он Дьявол… бессмертный. Не сгорит в огне. В доме стояли тепловизоры и самоотводы. Должно было сработать предупреждение. А сколько охраны всегда было вокруг дома? Да все ближайшие дома были наши!
Прикусываю зубами ладонь, испытывая шок.
Папу и раньше пытались убить? В него стреляли? Охрана? Охрана? Дома? О чем он говорит?
Горячие слезы начинают течь по холодным щекам, принося мне практически физическую боль. Они обжигали и раскалывали голову. Маленькие крупицы информации рождали новые вопросы, на которые я так хотела получить ответы. И судя по всему, они не будут радостными.
— У Хозяина хорошие возможности. Ты сам понимаешь, сколько он под себя подмял. Ему сейчас подчиняются практически все. После смерти или исчезновения, если тебе так нравится больше, даже все союзники переметнулись к нему. А нам даже не удалось узнать — кто он.
— Очередной ублюдок, которого нужно убить.
Слышу шуршание, заставляю себя встать, нужно идти в купе, чтобы не попасться. Переставляю ватные ноги, возвращая себя под одеяло в купе. Меня начало тошнить и немного качать из стороны в сторону.
— Алена? — голос брата парализует, и я буквально проглатываю язык. Не оборачиваюсь и продолжаю просто идти дальше. Тогда голос Макса, начинает грохотать: Алё-на!
— Да? — оборачиваюсь с максимально невинным выражением лица. Хотя разве его это обманет?
— Тебя разве не учили, что подслушивать нехорошо? — Макс щурится и скрещивает руки. Поза у него очень воинственная.
— Ты о чем? — хлопаю глазами часто-часто, строя из себя дурочку. — Я запуталась, где тут туалет. В этом конце или в том. Да и за Каина переживаю…