— Все хорошо. Давай встретимся, ты дома?
— Не стоит, Лину. Возвращайся лучше домой. — с этими словами Жером отключается, а у меня подскакивает давление. Волна жара охватывает все тело, голова раскалывается от такой температуры. Начинаю задыхаться и жадно ловить ртом воздух.
Жером не хочет разговаривать со мной после вчерашнего.
Каин без слов все понимает и пытается меня успокоить:
— Он просто испугался, дай ему время.
— У тебя есть что-нибудь выпить? — обычно я не пью алкоголь. У меня на него странная реакция. Быстро пьянению и не помню ничего, веду себя ужасно, будто белочку поймала. Дурею от одного глотка, но сейчас тот случай, когда хочется поймать горячку и выбросить плохие мысли из головы.
Гордость не позволяет мне набрать номер Жерома еще раз. Ради него я ушла из дома, а он в ответ просто бросил трубку.
Пока Каин ищет бутылку вина, включаю телевизор дрожащими руками. Мне нужно отвлечься от нехороших мыслей.
По центральному каналу крутят новости. Кто-то спалил свой дом. Полыхает так, что из космоса видно. У меня мурашки по коже пробегают. Страшное адское пламя. Кровавые языки сжирают жилище, забираю все, что там есть.
Чёрный дым стоит столбом. Вряд ли что-то уцелеет после такого пожара.
Я включаю звук, чтобы услышать, что говорит диктор.
— Сегодня взорвали дом бизнесмена Росси, проживающего с семьей. На текущий момент не удалось установить есть ли погибшие и сколько человек было в доме. Однозначно известно одно, среди белого дня в дом выстрелили несколько раз из гранатомета.
До меня не сразу доходит, что это мой дом. Что обуглившаяся в Диком пламени постройка — дом, в котором я выросла. Психологический барьер не позволяет мне осознать увиденное. Принять правду.
Каин замирает за моей спиной, удерживая в руках два бокала и бутылку вина. Друг шокирован. Мы оба не смеем пошевелиться и не решаемся сказать и слова, продолжаем пялиться в телевизор молча, не веря ушам и глазам. Это напоминает все нехороший розыгрыш. Так же не бывает в жизни? Чтобы из гранатомёта по дому.
Дома обычных людей не взрывают среди белого дня. Мне казалось, что такие пушки бывают только в кино. Зачем кому-то убивать родителей? Это какая-то ошибка.
Беру в руки телефон и начинаю машинально по очереди набирать номера родителей. В ответ лишь гудки, никто не берет. После этого долго ломаюсь, но все же звоню Максу, брат старше и лучше разберётся, но и у него выключен телефон.
Каин молча садится на диван, открывая бутылку и отпивая с горла, пребывая в шоке. Друг просто следит за моими немыми попытками разобраться в ситуации.
Пытаюсь по памяти вспомнить номер телефона крестного, лучшего друга моего отца, но память и волнение меня подводят, все набираемые комбинации не подходят. Он мог бы помочь.
Кому еще модно позвонить я не знаю.
— Нужно ехать туда. — заключаю я, откладывая в сторону мобильный Каина. Сейчас рано паниковать и впадать в истерику, нужно разобраться, что происходит. — Или в полицию, если это правда.
— Нет. — отрезает друг, преграждая мне путь. Он резко подскакивает и даже хватает меня за руку. — Ты слышала? Дом взорвали! Кто-то хотел убить твоих родителей. В любом кино показывают, что детей убивают сразу, чтобы они потом не устраивали вендетту. Ты в зоне риска, нужно обдумать все. Может быть позвонить в полицию, чтобы они укрыли тебя…
— Ты пересмотрел боевиков. — только адреналин удерживает меня на ногах и блокирует внутреннее волнение. Сейчас нельзя расклеиваться. Они не погибли, скорее всего ищут меня тоже. Нужно дать весточку, что я жива и здорова. Но и в словах друга есть логика. — Они скорее всего живы, ты слышал тела не нашли? Их не было дома!
— Алена, давай подумаем, как правильнее поступить. Не будем спешить… Я может и пересмотрел боевиков, но знаю точно одно: если твои родители живы — это станет скоро известно и они найдут тебя, если нет — то тебе лучше не светиться!
Я закатываю глаза, друг мне не помогает. Только сильнее распаляет внутреннее волнение.
Сажусь рядом с ним и вновь беру в руки телефон, пытаясь дозвониться до Макса. Брат — конченый урод, но за родителей и меня убьёт любого. Папа всегда говорил, что между собой мы можем собачиться бесконечно, но он мой брат, моя опора и стена и никогда не даст в обиду.
— Нет, Каин, нужно ехать в полицию. — чувствую, что барьер, который я выстроила в своей голове, чтобы справиться с болью и паникой, начинает давать трещину. Мне слишком страшно. — Что, если они ранены и им нужна помощь?
Встаю, расправляя плечи и делая глубокий вздох. Внутри меня становится пусто. Страшная чернота обволакивает и разъедает.