В условиях социального хаоса интеллигенция всегда пытается выявить то направление социального компромисса, который можно охарактеризовать как аттрактор. И «Смена вех» была одним из наиболее ярких вариантов подобного поиска в 1920-е годы.
Национал-большевизм и ВКП(б)
На практике идеи сменовеховства объективно способствовали укреплению власти большевиков, приходу на советскую службу значительных слоев российской интеллигенции. Лидеры большевиков использовали идеи «Смены вех» чисто прагматически для привлечения интеллигенции к сотрудничеству на короткий период. Конкретная помощь сменовеховцев плодотворно использовалась советской властью в разложении антибольшевистских сил, особенно в российском зарубежье. Так, на объединенном совещании Агитпропа с целью привлечения на сторону советской власти интеллигенции было принято решение не препятствовать в ближайший период журнальным изданиям сменовеховцев, «поскольку они ведут борьбу с контрреволюционными настроениями верхушки русской интеллигенции»[221]. В докладе видного большевика А. С. Бубнова на пленуме центрального бюро Секции работников печати прозвучал следующий призыв: «Надо внимательнее относиться к буржуазно-реставраторским тенденциям в сменовеховстве. Под прикрытием революционной внешности сменовеховцы могут скорее привлечь колеблющихся»[222]. В 1922 г. сменовеховец И. Г. Лежнев утверждал: «Сменовеховство сыграло свою роль и в России, выведя из состояния политического анабиоза наиболее консервативных, упрямых и тупых. Революция – бодрствующий и возбуждающий лозунг пересмотра и переоценки, брошенный в косную интеллигентскую среду, родил, несомненно, живой отклик. И это, по справедливости, надо занести в актив «Смены вех», независимо от пассивных статей»[223]. При этом большевики дифференцированно определяли задачи «Смены вех»: «Если задача зарубежных сменовеховцев – разложить эмиграцию, то перед российскими сменовеховцами стоит задача привлечь интеллигенцию на сторону советской власти»[224]. Среди конкретных направлений большевистской работы среди белоэмигрантов называлось «создание в Берлине по образцу Праги комячейки, которая взяла бы на себя работу по разложению эмиграции путем сменовеховской пропаганды»[225]. Один из лидеров парижских сменовеховцев Ю. В. Ключников в письме М. Горькому 17 сентября 1921 г. характеризовал журнал «Смена вех» как «соглашательский» или «необольшевистский». Важнейшую задачу журнала он усматривал в достижении взаимопонимания в среде русской интеллигенции. «Участие авторов, живущих в России, для нас было бы чрезвычайно важно тем, что оно положило бы прочное начало взаимопониманию русской интеллигенции в России и той, которая оказалась выброшенной за границу»[226]. В ответном письме М. Горького приводится мнение Ленина, который считал, что книга «Смена вех» может образумить некоторую часть эмиграции»[227].
Отмечается, что непосредственным катализатором процесса поворота эмигрантской интеллигенции в сторону сменовеховства «явился приезд в Берлин Пильняка, с энтузиазмом встреченного русским Берлином»[228]. Именно Б. А. Пильняк «сыграл если не решающую, то непосредственную роль в принятии ими решения вернуться в Россию»[229]. Он отстаивал общенациональный, внепартийный характер новой, «мужицкой» культуры, и это привлекало к нему равно берлинских писателей, близких к сменовеховству, и молодых советских литераторов. Московский писатель Н. С. Ашукин говорил о Б. А. Пильняке в те годы: «Он – вне литературных групп и партий. Тем интересней»[230]. Сам Б. А. Пильняк в письме в редакцию берлинского журнала «Новая русская книга» 4 июня 1922 г. так охарактеризовал свое отношение к «Смене вех»: «Я приветствую сменовеховство как искание. Сам я, в сущности, сменовеховец. Но «Накануне» не знает наших будней и просматривает нашу молодую, теперешнюю, революционную общественность – тактика «Накануне» мне чужда. И это разводит наши дороги. Я с глубоким уважением отношусь к тем, кто искренно сменовеховствует, как ко всякому искреннему верованию, и думаю, что дружеские мои отношения с товарищами, работающими в «Накануне», – по-прежнему останутся товарищескими и дружескими»[231].
Идеи, близкие к сменовеховству, с трудом пробивали себе дорогу из-за отсутствия консолидирующего печатного органа. Так, Ю. В. Ключников в письме к А. С. Ященко 25 апреля 1921 г. сетовал: «В Париже появилось довольно много книг, о которых следовало бы написать. У меня имеется очень интересная книга Н. В. Устрялова, присланная им мне из Харбина. Есть у меня много своих тем, на которые хотелось бы написать, но во Франции нет соответствующего русского органа»[232]. После начала выпуска журнала «Смена вех» и особенно газеты «Накануне» распространение идей сменовеховства интенсифицировалось. Это сказалось на общественно-политической жизни эмиграции. Сразу же с выходом «Накануне» возникли разногласия в берлинском «Доме искусств». В середине апреля 1922 г. здесь образовалось новое объединение русских литераторов и художников «Веретено», которое имело явно антисменовеховскую направленность[233]. В письме Веры Зайцевой Вере Буниной 9 ноября 1922 г. из Берлина читаем: «Приехавшие из Москвы устраивают «Союз Писателей» – я очень рада, там будем встречаться по субботам. Здесь был «Дом литер[аторов]» (кажется, так наз[ывается]), но там мы не бывали, это все советск[ие] учрежд[ения] и «Накануне»[234].