Но все уже позади. Она вступила в должность, даже взяла в руки бразды правления. Не было ничего страшного в том, что рядом с ней на облучке сейчас сидел Селиванов.
– Ты по ночам спишь спокойно? – спросил Матвей, внимательно глядя на нее.
– Да, спокойно, – ответила Василиса.
Уж не думает ли он, что Селиванов снится ей по ночам? Или, занимаясь любовью с Матвеем, она представляет себя в объятиях своего наставника?
– Тогда поехали! – сказал Матвей и подал ей руку, чтобы помочь подняться из-за стола.
– Куда?
– В загс. Подадим заявление.
– Только не подумай, что я тебя заставляю, – поднимаясь, сказала она.
Матвей замер, внимательно посмотрел на нее сквозь напряженный прищур, но решения своего не изменил.
– Все равно поехали.
– Только не подумай, что я этого не хочу!
Матвей вроде бы ее не слушал и спокойно шел к двери. Может, он и не такой ухоженный и лощеный, как Селиванов, но Василису тянуло к нему как магнитом. Она чуть ли не вприпрыжку поспешила за ним, потому как очень хотела замуж. Именно за него!
Дождь лил с утра, бил по нервам и крыше, которая прохудилась и текла. Капли падали в таз, стоявший на столе. Мимо проносились тяжелые грузовики, поднимая с дороги грязную водяную пыль. Все куда-то ехали, за чем-то спешили.
У одного только Пухнаря жизнь остановилась. Хотя совсем недавно так все было здорово. Верес-младший дал пацанам конкретную работу, хорошо заплатил, все прошло как по маслу. Потом Пухнарь с братвой рванул в Крым, чуть ли не все лето там отрывался, вернулся домой, а здесь никаких доходных дел. Проститутки разбежались, на больших дорогах ловить было нечего. Осталось только кафе с дырявым навесом у шоссе. Но людей, желающих остановиться и перекусить здесь, почти не было.
– В Новокурск надо ехать, – сказал Тук, зажег сигарету, с трудом затянулся.
Табак разбух, тянулся плохо. Да и в головах у всех сырость, взгляды пасмурные. Но лучше грустить здесь, на обочине жизни, чем вкалывать грузчиком на какого-нибудь барыгу. На что-то большее Пухнарь с его судимостью и не годился.
– Кто нас туда звал? – спросил Фанфан.
– В такие дела не зовут, – заявил Пухнарь. – Нормальные люди дверь в них ногой открывают.
Верес не слабо в этой жизни устроился, целый комбинат к рукам прибрал, имел с этого не хило. Братва на мели, а ему и дела нет. Вот и кто он после этого?
Да, Верес их к себе не звал, а без него в Новокурске делать им было нечего, там своя братва. Люди серьезные, у них и волыны есть, и боевой настрой. Пухнарь пробивал эту тему, поэтому был в курсе.
– Вот и мы откроем, – заявил Бычок, расправляя накачанные плечи.
– Матвей мог бы нас в охрану к себе взять, – проговорил Фанфан.
– На зарплату? – спросил Тук и скривился.
– На процент от навара, – сказал Пухнарь.
Почему бы Матвею и в самом деле не отстегивать им хотя бы один процент от прибыли? Они много не просят, зато проблем могут доставить немало.
– А почему нет? – Косач подкинул и с громким шлепком поймал боевую гранату.
– Ты это, потише, – буркнул Пухнарь.
Арсенал он унаследовал конкретный. Верес-старший конкретно ворочал делами, стремился к большим высотам, а потому реально подковал братву. Он целое казино в центре Москвы держал, присматривался еще к одному, думал о третьем, но не сложилось. Со всех сторон наехали, всех в тиски зажали, кое-кому голову раздавили. Пухнарю страшно стало, он отошел в сторонку и с тех пор только катился вниз. Но планы-то у него имелись. Арсенал распродать можно было. Спрос на стволы стабильный, но нет, он сберег оружие для больших дел. Может, пора начинать?…
– Так у него еще одна есть, – заявил Фанфан.
– Очень смешно! – сказал Пухнарь.
– Сколько у нас этого добра? – показав на гранату, спросил Тук и сам же ответил: – На весь Новокурск хватит!
– Еще и останется, – добавил Пухнарь.
А ведь навели они тогда шороху, троих положили, и ничего. Навар с этого конкретный поимели. Почему бы не продолжить начатое?
Пухнарь хорошо помнил Мариночку. В Крыму он тоже ой как с бабами зажигал, но эта особа Мариночка до сих пор в голове оставалась. Сейчас она где-то там, в Новокурске. Так почему бы ее не навестить?
– К нам, по ходу, гости, – сказал Бычок, глядя на джип с высокими колесами, который съезжал с обочины на пятачок.
Машина грязная, номеров не видно, но по такой погоде это нормально. Затемненные стекла тоже не должны были вызвать подозрений, однако Пухнарь напрягся.