- А ты как думал? - она улыбнулась несколько натянуто.
- А я думал, ты мне веришь, - вздохнул он.
- А дело тут не во мне, - заметила Полина.
- Хорошо. - Князь, морщась, взялся за висок. - Давай сделаем так, как ты хочешь.
В гаражах на Славы кипело, несмотря на холод. "Рыцари" обсуждали перспективы. Перспективы выглядели кисло. Выбирать между самороспуском клуба и согласием лечь под власть не хотелось, а других вариантов как-то не просматривалось. Быть идиотами, которые по собственной придури оставили город без самого необходимого, им тоже не улыбалось. И даже для того, чтобы решиться похоронить культурную жизнь города, и так еле тлеющую из-за досточтимых и их рвения в насаждении морали, нужно было чуть больше цинизма, чем мог найти в себе любой из присутствующих. Байк-клуб принимал у себя и музыкантов, и "Университеты без адреса", и "Подземную железную дорогу", сосредоточившую свои усилия на снабжении края литературой и доставке на "свободную землю" новостей и предупреждений о возможных новостях, но все еще переправлявшую и людей за границы края. Судили и рядили не первый день и даже не первую неделю, но именно сейчас нужно было принять решение и определиться с выбором позиции на случай, если Полина Юрьевна все-таки реализует свое решение и отдаст портал администрации империи. С одной стороны, по сравнению с предыдущим наместником, нынешний был вменяемым. А с другой, опять же, по сравнению с предыдущим, вором он не был, а вот мясником вполне был. И продемонстрировал это городу и краю много раз. В конце концов, задолбавшийся от этих разговоров Валентин огласил решение.
- В общем так, друзья и примкнувшие, - сказал он, поморщившись. - Кем бы он ни был, на дурака он не похож, в отличие от первого. И хотя водить себя за ноздрю, как бычка, никому на моей памяти не позволил, я не заметил, чтобы он был большим любителем скандалов. Я уверен, что нам дадут уйти по-хорошему. Пока никаких объявлений от Полины нет, не стоит делать резких движений, я так думаю. В течение месяца всяко определимся. Или с нами определятся. В первом случае понятно, что по ходу само разберется, а на второй случай - если вы до сих пор не знаете, что делать, то и дергаться нечего, если знаете, я вас не буду учить. Планы у нас с вами невеликие, простые и понятные: или выжить и уцелеть, или умереть людьми. А насколько это согласуется со взглядами и планами наместника на предмет, то не моя и не ваша головная боль.
Планы Димитри на декабрь были очень большими, а на остальные зимние месяцы - еще более глобальными. Для начала, он намеревался на зимнем приеме в Адмиралтействе объявить о примирении с оппозицией, и для этого ему надо было собрать у себя в Приозерске на Долгую ночь и Лейшину, и Полину, и Алису, и лидеров боевых групп, участвующих в продолжающейся зачистке города от оборотней. К этому же времени он был намерен приурочить и легализацию "Ключика". Так что хотел предъявить прессе не только благожелательно настроенных к нему лидеров оппозиции, но и какую-то позицию по ряду острых для края вопросов. Среди них были и передача "Ключика от кладовой" администрации наместника, и перенос части процесса урегулирования правового статуса Полины Бауэр и Алисы Медуницы в Большой Саалан, и их временное отсутствие в крае в связи с этим. Разумеется, предстояло озвучить и участие маркиза да Шайни в процессе в статусе то ли свидетеля обвинения, то ли обвиняемого. И Димитри хотел дать возможность присутствующим на приеме представителям прессы сразу после объявлений попросить комментарии у всех ключевых лиц, начиная от маркиза да Шайни и заканчивая любым из лидеров боевых групп, включая и Алису Медуницу.
Всю запланированную и рассчитанную сложную систему иллюзий и ритуалов князю нужно было выстроить в основном для того, чтобы международное сообщество убедилось, что с Северным потоком все по-прежнему в порядке, поставки газа не прекратятся и никаких сюрпризов на магистрали не ожидается. Для этого Димитри должен был показать всем внешним наблюдателям, что он справляется с ситуацией и контролирует край. Для Большого Саалан благожелательные отзывы сообщества Земли о политике империи в новой колонии были гарантией отсутствия серьезных споров за новую колонию или их перспектив, а для самого края - защитой от попыток внешних вмешательств, поводы к которым так тщательно искали представившиеся международной прессой, но прибывшие в край не чтобы узнать обстановку, а чтобы влиять на нее.
О грязных истериках в сети по поводу Полины Бауэр князь был в курсе, но считал, что если она не проявляет беспокойства, то тему обсуждать с ней не стоит, чтобы не спровоцировать еще один неприятный и бессмысленный разговор. Но у него очень чесались руки найти и примерно наказать клеветников. С его точки зрения, поливать грязью наместника и даже сплетничать о нем граждане края, платящие налоги, были вполне вправе. Но эти потоки помоев в адрес женщины, которой он предложил дружбу, были вопросом его личной чести и деловой репутации - того, что у саалан защищают ценой крови или требуют с порочащего золотом. Говорить об этом с ней Димитри не рискнул, а решил пойти более надежной тропой и вызвал на консультацию местных безопасников. Но все услышанное в этом разговоре не стоило потраченного времени. Князь не узнал ничего нового. Он сам в похожих обстоятельствах поступил именно так, как ему описали. Но он, во-первых, был тогда в безопасном месте, и злословие не достигло его ушей сразу. А во-вторых, пережив такое самому, видеть, как на его глазах это же самое происходит с женщиной, которую он назвал другом, ему было невыносимо. Еще хуже было знать, что виной всему этому он. Конечно, ему сказали, что делать ничего не следует и дать сплетникам заметить, что хула на Полину важна для него, будет очень скверно. Разумеется, его собеседники были убеждены, что хороший человек, оболганный несправедливо, не сломается, а именно под клеветой и угрозами даст весомый результат, способный заставить клеветников замолчать. Ну да, они считали, что плохого человека не жалко, и если с оклеветанным произошло что-то плохое, то значит, не зря о нем это все говорили, и доброго слова он не стоит. Если же, несмотря на злословие, некто может добиться значимого успеха, то клеветники окажутся покрыты позором и без дополнительных действий, и что бы они потом ни болтали, цены их словам не будет. Но Димитри знал цену таким победам. Он видел, как умер Шай Альгин, его первый деловой партнер на Ддайг и отец его первой жены, и знал причину, источившую сердце купца. И собственная история князю далась тоже нелегко. Он, внелетний маг, был в силах залечить эту рану, но некий невидимый шрам до сих пор отзывался болезненным холодом в груди на каждое дурное слово в его адрес. Особенно когда не было возможности сразу доказать, что это слово - ложь и клевета.