С этим он и пришел на конфиденцию к Хайшен.
- Я плохой друг, досточтимая. Из-за меня честное имя подруги под угрозой. Это я заставил ее остаться в этом всем.
Хайшен приподняла брови.
- Ты? Ты один? Больше в этой истории точно никого не было?
Она видела перед собой маленького мальчика, потерявшего сестренку, и по обязанности человека, исповедующего Путь, должна была напомнить ему, что он уже давно вырос и теперь, когда он князь, вице-император и наместник императора в этом крае, ему можно смотреть на обстоятельства, как подобает взрослому и облеченному властью человеку, а не глазами ребенка, еще опекаемого гнездом. Она уже успела поговорить с Айдишем и получить предупреждение о том, что это не будет просто и быстро, но все равно нужно пытаться. И она решила попробовать.
- Идею о том, как это сделать, подала мне Алиса, - пожал плечами князь, - но я хотел видеть Полину в числе своих людей и близкого круга еще восемь лет назад по местному счету.
- Что же, хотеть - это прекрасно, желание - движущая сила мира, - улыбнулась настоятельница, - но что ты сам сделал для того, чтобы создать для нее обстоятельства, на которые ты сетуешь? Я знаю меру участия Алисы, представляю меру участия Вейлина, почти полностью составила мнение о знакомых Полины, донесших на нее, у меня есть несколько версий о том, кому была нужна ее смерть и кому теперь выгодно ее бесчестить, но тебя среди них нет, ведь я не пришла к тебе с вопросами об этом. Расскажи мне сам о мере твоего участия, пресветлый князь.
Последующий час, как и предупреждал Айдиш, прошел тяжело и утомительно для настоятельницы Хайшен. Самым трудным было то, что шар правды, ужасное и надежное средство выяснения истины, был здесь бесполезен: князь Димитри не лгал. Только его правда была правдой маленького мальчика, оставшегося один на один со смертью первого в его жизни существа, подарившего ему свою привязанность и любовь. Этот мальчик, оказывается, все еще жил в князе и заставлял его порой видеть мир совсем не таким, каким он был в действительности. В детстве он верил взрослым людям, проявляющим к нему интерес разве чуть больший, чем к щенку сайни под ногами, и старался быть для них хорошим младшим. И ничего, ни драконьей чешуйки, не ждал от них взамен. Потом он вырос и продолжил верить другим таким же, настолько же необязательным и безразличным к нему. Оставляя им право быть нечестными, невнимательными и непорядочными, он отнимал это право у себя и винил себя во всем дурном, что пережил до этого дня. И забрать из его рук чужую ответственность было очень непросто. Через час, кое-как донеся до него мысль о том, что он, пожалуй, действительно не может отвечать за действия каждой пьевры в заливе, Хайшен наконец сумела повернуть разговор в более осмысленное русло.