- Открой глаза и посмотри на потолок, - сказал Дейвин.
Полина подчинилась. Что-то мелькало перед глазами, щекоча ресницы.
"Интересно, звезда моя, что ты увидишь в зеркале? Сытую тварь или кинодиву?"
- Опять закрой глаза. Чуть наклони голову, вот так.
Кисточка ходила по бровям.
"Что бы там ни было, моя хорошая, вряд ли это будешь ты. Ничего, два часа позора мы как-нибудь переживем, а дальше видно будет".
- Приподними подбородок.
Мягкими взмахами, похожими на прикосновения кошачьего хвоста, очень большая кисточка, целая кисть, прикасалась к ее шее. Потом это ощущение закончилось.
- Приоткрой рот.
"Что это, неужели карандаш? Ну да, точно, ощущения знакомые. Карандаш для губ, сейчас будет помада... подожди, какая может быть помада, звезда моя, ты когда-нибудь видела его с помадой на губах? О. Блеск. Хотя нет, не блеск, вообще какое-то масло".
- Можешь закрыть.
Большая кисть мягко прикоснулась к щекам, шее, носу и лбу. Ну понятно, пудра. Финальный штрих. Полина почувствовала, как табурет вместе с ней разворачивается, и озадачилась - вроде бы он не был вращающимся. "Впрочем, какая разница, - подумала она, - если я в комнате мага. Спасибо, что под потолком не летаю".
- Можешь посмотреть.
Она послушно открыла глаза. В зеркале была она, Полина. Светящаяся неярким устойчивым внутренним светом, с внимательным до озноба взглядом зеленых глаз, немного тонким волевым ртом и упрямым подбородком. Весь ее характер был нарисован на лице предельно понятно. Дейвин снял полотенце, которым прикрыл ей платье от пудры, и положил левую руку на ее плечо. В луче света в темно-зеленом камне его перстня мелькнул огненный хиастолитовый мотылек, и ему ответили золотистыми бликами камни колье Полины.
- Хорошая получилась шутка, - сказал он легко. - Наши оценят. Сплетен, конечно, не миновать, но... - он улыбнулся и пожал плечами. - Пожалуй, мы готовы. Пойдем?
- Ты уже знаешь, что это один минерал? - удивилась Полина, вставая.
- А что, это можно не заметить? - он приподнял брови.
- А, ну да, - ответила она. - Ты, конечно, не мог не заметить.
- Наши увидят все, - обнадежил ее Дейвин. - Пойдем, уже совсем пора.
Алиса, как и все Охотники, на приеме была в парадной форме, вычищенной и отутюженной до скрипа. И вела себя почти натурально. Димитри заметил, что девушка была скованна и грустна, хотя хорошо держалась, но ему было не до этих деталей, прием проходил очень живо. Князь только заметил себе потом спросить Дейвина о возможных причинах, раз уж он взялся ее опекать, и снова сосредоточился на прессе и гостях. Задать вопрос во время приема значило оставить Полину без защиты, хотя бы и на несколько минут, или привлечь к ней ненужное внимание, которого, пожалуй, и так было слишком много, как ни старалась Марина Лейшина перехватить людей с микрофонами и видеокамерами. Так что Дейвин с его невозмутимым лицом и умением оказаться между Полиной и очередным человеком, прыгнувшим к ней с дурацким вопросом наперевес, был нужен именно рядом с ней.
Граф, конечно, понимал, что для прессы и не слишком посвященных гостей он выглядит как некий недобрый страж, но эту роль он себе и задумал на этот непростой вечер. И гости из местных увидели именно то, что он им показал. Для своих граф тоже приберег отличную шутку в своем стиле, поднявшую князю настроение на весь вечер. Эти двое, Дейвин и Полина, надели одинаковые камни. В Саалан так делали или недавние любовники, или двое, желающие постоянной и тесной духовной связи. С учетом репутации Дейвина, нелюдимого сухаря, и славы Полины, которую с легкой руки князя половина магов, живших в резиденции наместника, звала за глаза скультой, проще всего было решить, что или у этих двоих связь, или Полина дала согласие на жесткий контроль, но Дейвин почему-то не стал ставить ей метку и так похвастался перед всеми своим превосходством в Искусстве. Князь удивился и даже был озадачен, но увидев Асану, отвлекся на нее. Она была, пожалуй, весьма впечатляюще одета. Заметив, что Димитри смотрит на нее, Асана ласково и вопросительно улыбнулась ему издали - и пошла к Охотникам.