Полина кивнула мне с усмешкой:
- Ну вот, следующий этап сам тебя нашел. Теперь так быстро, как было до сих пор, уже не получится. Дальше будет вот что... - И она в три фразы еще разок поставила мне мир с ног на голову.
Я кивала, запоминая. Последняя фраза была про то, что теперь придется ножками и долго. Возможно, десятилетия. Несмотря на то, что я маг, и кстати, это вряд ли будем мне помощью, скорее уж наоборот. И что вживую, в обычных жизненных обстоятельствах будет в разы страшнее и больнее.
- Ага, - сказала я. - А ты куда-то собираешься?
- В бар, - ответила она. - Сегодня День снятия блокады, мы концерт делаем. Ваших, между прочим, тоже звали.
- Я с тобой дойду? - спросила я.
- Ну, дойди, - согласилась она.
Особого энтузиазма я в ее голосе не услышала, но и согласие меня видеть было уже за счастье.
Я дошла вместе с ней до КПП, потом до дверей нашего кабака и направилась в зал, а Полина пошла через подсобки пробираться на сцену. На сцене уже зажигали свет, и я подумала, что это они, кажется, фигню изобрели, так же зал не будет видно. С этой мыслью я плюхнулась за столик со своим вискарем, которого мне никто не разрешал, но я и не собиралась спрашивать. Довольно огляделась и приложилась к стакану первый раз. А затем и второй. И чуть было не поперхнулась, увидев, что за мой столик садится император Аль Ас Саалан собственной персоной и пресветлый князь с ним вместе.
- Какая ты молодец, Алиса, - весело сказал Димитри, - отличный столик выбрала, спасибо тебе.
Я дернулась было свалить, компания мне была явно не по чину, но князь положил руку на мое запястье. Со сцены уже мурлыкал джазовый мотив и неслись слова: "Словно редчайшие птицы, живем по году мы, каждый пилотик в небе мишень и цель, и никогда не умолим погоду мы, так что на всякий случай - прощай, Марсель". За соседним столиком Хайшен вслушивалась в слова, прищуриваясь от усилия разобрать все смыслы чужого языка. А потом зазвучало "Погляди на моих бойцов", вдруг посерьезневший император резко перевел взгляд на сцену и не отводил взгляд до последнего аккорда. Мне с непривычки к Зрению был резковат свет, поэтому я не сразу решилась взглянуть на сцену и была права, потому что они пустили видеоряд через проектор. Выбранные ими кадры военной хроники, известные мне с сопливого школьного детства, да в сочетании с песней, могли разнести нервы кому угодно. Где-то за моей спиной охнула Асана да Сиалан, она вообще была легкой на слезы. Я отхлебнула из своего стакана порядочный глоток и стала уже под новую песню смотреть кадры с полуторками на фронтовых дорогах, а потом "Песенка фронтового шофера" закончилась, и я увидела на сцене Полину, точнее, сперва услышала, потом уже увидела. Как на ней оказались пилотка и гимнастерка, не знаю, но у микрофона она стояла уже не в том, в чем вошла в кабак.
Я долго не могла понять, на кого она смотрит, пока не догадалась проследить за взглядом, как за нитью. Тогда-то все и стало ясно. У дверей стояла та самая рыжая с журфака, и она прекрасно понимала, что "Корреспондентскую застольную" Полина поет именно ей. После этой песни Полина ушла, а наше обычно бессловесное музыкальное сопровождение вдвоем пело какие-то частушки про парня с Васильевского острова, с завода "Металлист", и его военные подвиги. А потом Полина вернулась в белой блузке и сером пуховом платке на плечах, и начался вообще жесткач, минут десять я не знала, как дышать, да и не только я. Начала Полина, продолжил один из музыкантов, а второй сидел, склонив голову над гитарой, и делал мелодию, от которой мне становилось зябко, несмотря на вискарь. Император Аль Ас Саалан молчал и слушал так внимательно, как будто ему рассказывали о ком-то из родных. Остальных придавило очень всерьез, и если после "Женьки" в исполнении Полины народ из подразделений и гвардии просто плакал тихонько, то к концу песни про полуторку зал затих и перестал шевелиться. Димитри держался лучше всех, только печально кивал иногда в такт. Потом Полина села за клавиши, а тот, молчаливый, отложил гитару и встал к микрофону, и они разрядили обстановку "Огарочком". Народ за столиками и у стойки задышал, зашевелился, и, судя по всему, большинство добавило себе за воротник для прочности нервов. Князь вот только не успел, а жаль. Ему, пожалуй, оно было бы нужнее всех, потому что "Давай закурим" со сцены вдруг пошло в четыре голоса, и четвертым был женский. Я снова посмотрела за пелену света на сцену и, вдруг охренев до полной трезвости, увидела там Эльвиру Клюеву. В нашем гвардейском кабаке. И в Полинином белом берете. Дейвин сообразил, что происходит, быстрее всех и сделал знак бармену. Через минуту у нас на столе стояло еще четыре стакана с виски. И это было ой как вовремя, потому что если "Тучи в голубом", вообще-то, в этой программе смотрелось слегка заплаткой, то последний, финальный номер концерта просто брал сердце в кулак и не отпускал. Эльвира спела "Танго у танка", Лелик мне его как-то давал слушать в исполнении Шульженко в наш с ним первый год под какую-то военную дату. Я тогда впечатлилась, но в меру, за спиной было уже много чего, о чем я сперва не знала, как ему рассказать, а потом к слову так и не пришлось. А вот Димитри сейчас зашло в десяточку. Он сидел и крутил стакан на столе, даже не пригубив, совершенно не замечая, что у него расплелась коса и волосы рассыпались по спине и свешиваются с плеча.