— Ну что? — Катя с интересом ожидала того момента когда принц пройдет внутрь. Как ни странно но её тоже захотелось увидеть тех самых легендарных эльфов. — Нам с тобой или подождать снаружи?
— Думай о чем говоришь, — ехидно хмыкнул Харлак. — Думаешь так просто взять и пройти в эльфийское посольство? В любом случае я вначале должен подготовится.
— К чему?
— К тому, что мне придется выбивать из него мои деньги.
— Но разве он не твой друг? — Искренне удивилась девушка.
— А ты знаешь кого эльфы называют своими друзьями? — Ядовитым тоном поинтересовался Харлак. — Имеется в виду из других рас. Так вот, подобным образом кличут тех, кому эти остроухие твари задолжали какую-то услугу. Больше всего на свете эти извращенцы не любят ходить в должниках. Правда вот какой парадокс, когда дело доходит до расплаты, они сделают все возможное, что бы доставить тебе максимум проблем.
— Но разве они не прекрасные и благородные существа? — Не подумав ляпнула Катя, тут же осознав что сказала глупость. Лицо принца приняло странное выражение, словно к нему снизошло откровение свыше. Хотя возможно, что скорей всего он просто матерился про себя.
— Вообще-то больших тварей еще стоит поискать, — наконец сдержано ответил Харлак. — Все что они делают, делают только для себя или на благо своей расы. На других они смотрят как на пустое место, с которыми по недоразумению им приходится сосуществовать. Впрочем это еще не самое страшное.
— А что с ними не так?
— Страшно то, что в глазах других они как раз и любят выставлять себя как само совершенство и воплощенная мудрость вперемешку с благородством, — подключился стоящий рядом Лазурель. Зандукей и Вальдемар кивнули соглашаясь с его словами. — Знай, что все песни, в которых поется о величии Перворожденных, написаны ими.
— Прямо все?
— Все-все, — подтвердил принц. — Точнее все хорошие, заставляющие проникнуться величием и мудростью. Всякие кабацкие рифмы, в которых нет ни красоты, ни смысла, чаще всего порождения бездарных менестрелей. Зато стоит появиться хорошему певцу, да еще вздумавшему обличать величайшую из рас, как можно быть заранее уверенным, что его ждет печальная судьба.
— Убьют?
— Не обязательно. Некоторых спаивали, портили репутацию. Или напротив осыпали золотом и пристраивали на высокие должности, где обычно весь талант и уходил в пустоту. За все время что я знаю, лишь два человека сумели избежать этого. Поэтому их песни запрещены и услышать их можно лишь в кругу особо избранных.
— Я такого не слышал, — тут же удивился лучник.
— Один из гильдии убийц, — тут же пояснил Харлак. — Умудрился сорок лет оставаться в тени, а всех кто его находил, тут же отправлял на тот свет. А вторым был Гордаз, почему его эльфы кстати и не любят. Он периодически подбрасывает им очередные томики своего творчества, вызывая ненависть обитателей Бессмертных Лесов.
— А как же творчество орков? — Вновь поинтересовалась Катя.
— Орки, это орки, кто их всерьез воспринимать будет? Ну прочитает обыватель историю про то как злобный эльфийский король пьет кровь невинных орочьих младенцев, хмыкнет и тут же забудет. А вот, например от истории о воителе Брумагане, непременно пустит слезу.
— Ну а с ней, что не так? — Ради разнообразия задал вопрос паладин. — Обычная романтическая история, про любовь человека-рыцаря к прекрасной эльфийской принцессе, заканчивающаяся смертью несчастного возлюбленного, пытавшегося защитить даму сердца от злых орков.
— На самом деле он погиб не от стрел орков, а от топора палача, по личному приказу владыки Снежного Леса. Ему не очень понравилось, что какой-то наглый смертный пытается затащить в постель его собственную дочь. Эльфы конечно извращенцы, но здесь видимо решили пойти на принцип. В общем кончилось все плохо, но зато весь мир теперь плачет слушая Балладу о деве Снежного Леса.
— То-то меня от неё всегда мутило, — печально произнес Лазурель. — Ладно, в таком случае пойдем на постоялый двор, а то у меня уже живот свело.
— Кстати, подкрепиться нам не помешает, — согласился с ним принц, который только час назад съел пару щук, зажаренных на Аэрогриле. — На сытый желудок думается легче.