Не сопротивляйся — тебе меня не одолеть. Ты всегда был слишком слаб.
Дрейку казалось, что он потеряет сознание. Не удивительно, что Мэдисон убили. Не с ее талантами целительства сопротивляться такой магии. Дрейк чувствовал, что проваливается в небытие. Он не справился, не смог помочь Рикасу. Интересно, а сам Рикас смог бы противиться такой ловушке? Выбрался бы отсюда живым или нет? А если этот маг подготовит для друга что-то похуже? Рикас же придет его искать… Дрейк и есть ловушка для Рикаса? Они ведь знали, что сюда кто-то явится. Не могли не знать.
Ты сможешь все, если захочешь. Я верю в тебя, Дрейк, поверь и ты.
Рука дернулась и все-таки дотянулась до броши. Он не может подвести Рикаса. Он должен его предупредить, должен. Слабые искры магии сорвались с пальцев. Портал открылся буквально в метре от него. Это небольшое расстояние, совсем небольшое.
Встать на ноги Дрейк так и не смог, поэтому этот метр прополз, вытянул руку и коснулся пальцами портала. Большего он не мог. У него не выйдет войти в портал. Отчаяние накатило волной, ведь он практически справился. Не хватило совсем чуть-чуть, самой малости.
Темнота подступала со всех сторон, шепот в голове становился все громче и громче, а сам Дрейк уже не хотел ему сопротивляться. Он просто хотел уснуть. Уснуть навсегда.
Резкий рывок, толчок, головокружение, и он оказался на мягком ковре в замке Рикаса, а друг обеспокоенно склонился над ним. Дрейк видел, что Рикас говорит, но не слышал слов.
Ты справился.
Вместо этого Дрейк с улыбкой на губах вспомнил похвалу. Похвалу за его первое боевое заклинание. И это воспоминание вытеснило все остальное.
— Николас, — лишь прошептал Дрейк и провалился в темноту.
Только теперь она не пугала. Рикас узнал, а значит, все будет в порядке.
— Не стоит ли отложить бал? — глядя на Рикаса, спросил Элайджа.
С того самого момента, как в кабинете открылся портал, и Рикас вытащил из него едва живого Дрейка, он не произнес ни слова. Лишь отнес Дрейка в соседнюю с Андриэлем комнату и вызвал лекаря. А потом вернулся в кабинет, налил себе вина и молчал. Элайджа растерялся и не знал, что ему стоит делать в этой ситуации. Уйти? Остаться? Заговорить? Время шло, а Рикас словно и вовсе перестал замечать происходящее, даже вопрос Элайджи пропустил мимо ушей.
— Я думал о сложившейся ситуации, — спустя еще несколько минут сказал Рикас.
Элайджа замер и посмотрел на Рикаса, решив, что торопить того не стоит — раз начал, то расскажет все сам.
— Дейдре совершенно не стоит знать, что Дрейк здесь. Его отношения с королевой весьма прохладные. Болезнь Андриэля — не повод отменять бал, но никто не будет ждать, что я пробуду там весь вечер. А Дейдре бесспорно захочет выразить соболезнования наедине. В этих обстоятельствах наше уединение не будет бросаться в глаза.
— Ты собираешься обернуть болезнь брата себе на пользу? — удивился Элайджа.
— Я все стараюсь обернуть себе на пользу. Но тебе придется соврать. Я не поставлю под удар Дрейка, а значит, ты скажешь, что видел мага. Раз Дрейк почувствовал магию Николаса, то именно он помогает Грегору.
— Этот Николас опасен? Королева заинтересуется им?
— В свое время он предал Остовию, и последствия были не самыми приятными. Тогда воины Анталии уничтожили целый отряд из пяти боевых магов. Серьезная потеря.
— Если по силе они были равны тебе, то бесспорно.
— Равных мне нет, но они тоже были сильны. Дейдре прислушается к нам, хотя, бесспорно, в первую очередь стоит убедить Марджери — она имеет сильное влияние на королеву.
— У королевы есть слабости?
— Они есть у всех, Элайджа, абсолютно у всех. Но Николас очень опасен и жесток. Он всегда считал, что его недооценили.
— А Дрейк не мог ошибиться? Ты уверен, что он его видел?
— Не видел, иначе не вернулся бы живым. Он не справился бы с Николасом, а отступать не стал бы.
— Старые счеты?
— Очень. Николас — отец Дрейка. И, поверь, Дрейк очень сильно хотел бы его убить, а я — помочь ему.
Усмешка на губах Рикаса выглядела чересчур зловещей. Пожалуй, таким Элайджа раньше его не видел. Рикас настораживал, восхищал, вызывал множество вопросов, но никогда ранее не вселял такого ужаса, как сейчас. Казалось, он способен, не раздумывая, стереть в порошок этого самого Николаса, даже если живым тот будет полезнее. В глазах Рикаса горел огонь, не привычный огонь его силы, а огонь настоящей, способной уничтожать ненависти.