— Боюсь, что нет, но почему бы тебе тоже не взять бокал и не составить мне компанию? Мы слишком давно не говорили по душам и не выпивали вместе.
— Я буду только рад, — кивнул Алеф, взял бокал и налил в него вина.
— За нашу будущую победу, — предложил тост Николас.
И Алеф ожидаемо его поддержал. Хотя, если им все удастся, то жизнь обоих изменится к лучшему. А потом и жизни всех магов.
— Хотя за свободу звучит лучше, — вдруг сказал Алеф.
— А разве сейчас ты не свободен? — удивился Николас.
— Пока нам приходится прятаться в подвалах дворца и услужливо улыбаться Грегору? Пока мы таимся по углам и не можем открыто передавать послания? Вы же и сами не считаете это свободой?
Николас лишь довольно улыбнулся. Он и правда слишком давно не разговаривал с Алефом по душам. А мальчик-то давно вырос. Может, он и не так уж прост, каким казался на первый взгляд? Может, Николас что-то упускал?
Глаза Алефа загорелись, судя по всему, он понял, что смог заинтересовать наставника. Может, все-таки у Николаса выйдет гордиться и им?
Встречи
Дейдре сладко потянулась в постели и глянула на обнаженную Марджери, разливавшую по бокалам вино. Такие спокойные ночи стали редкостью, слишком много решений приходилось принимать в последнее время. Война набирала обороты, Грегор строил все более хитрые машины для того, чтобы пробить стены. Машины с крепкой броней, стреляющие без промаха. Маги зачастую не справлялись с их напором, войска Грегора теснили ее армию, поэтому на бал, планируемый Рикасом, она возлагала большие надежды. Ее советник всегда отличался острым умом, прекрасно планировал сражения и принес Остовии не одну блистательную победу.
— Твое платье для бала великолепно, — улыбнулась Марджери и протянула бокал с вином, — уверена, ты сразишь всех на балу одним своим появлением.
Марджери грациозно опустилась на постель и провела кончиками пальцев по руке Дейдре. Она лишь улыбнулась в ответ и отпила вино. Оно было сладким, но не приторным, а даже с легкими нотками кислинки. Походило на Марджери: та умела привлекать внимание, очаровывала, словно обволакивала дурманом, но при этом могла уколоть так, что оставалось только удивляться, откуда в такой хрупкой девушке столько яда. Ближайшее окружение королевы даже скорее опасалось фаворитку Дейдре, чем ее саму. Но об этом говорил еще Рикас: Дейдре слишком мягкая, осторожная и податливая.
— Ты сама знаешь, что впечатление, которое я произведу на балу, волнует меня меньше всего. Рикас в последний визит сказал, что у него важная информация для нас.
— Он появляется, когда хочет, и исчезает точно так же, — сморщилась Марджери. — Почему ты так уверена, что ему можно доверять?
— Без него Анталия давно прибрала бы к рукам Остовию, а если я все-таки решусь дать ему больше власти…
— Мы говорили об этом не один раз, — Марджери грубо перебила Дейдре, — это слишком опасно.
— Не думаешь, что если бы Рикас хотел, то давно смог бы устроить переворот? Он, наоборот, поддерживает мою власть.
— Сегодня поддерживает, а что будет завтра? Маги слишком опасны, и их стоит держать на коротком поводке.
— Марджери, я знаю, что у тебя есть все причины недолюбливать таких, как Рикас, но…
— Что «но», Дейдре? — В глазах Марджери явственно пылала ярость, но она старалась говорить спокойно.
Дейдре уже хорошо изучила любовницу и прекрасно понимала, каких усилий той стоило, чтобы сдерживаться. Но и для самой Дейдре ситуация складывалась не лучшим образом. Она все время оказывалась между Марджери и Рикасом. Одну она любила, а второго уважала и признавала, что без него давно потеряла бы либо корону, либо страну целиком. При этом она не могла назвать доводы Марджери пустыми. Маги действительно были опасны, и шрамы на теле любовницы говорили об этом красноречивее слов. Марджери никогда не рассказывала подробностей своей жизни в борделе, но вряд ли маги, державшие ее для развлечений, были с ней нежными и ласковыми.
— Давай не будем портить этот вечер, а? — Дейдре мягко улыбнулась и, подавшись вперед, поцеловала Марджери в уголок губ.
Она всегда знала, как успокоить и настроить на что-то более приятное свою любовницу. Та с удовольствием откликнулась на ласку, и разговор был забыт. Хотя Дейдре и понимала, что на балу ей придется нелегко. Выстоять между Рикасом и Марджери без потерь еще не удавалось ни разу.
— К балу уже все готово. Твой костюм тоже. — Элайджа смотрел на Джеймса со смесью непонятных ему самому чувств.
Он не понимал, что такого в Андриэле, из-за чего друг днями и ночами сидит у его кровати, сжимая руку. Андриэль стал еще бледнее, тоньше и, казалось, скоро и вовсе исчезнет. А еще Элайджу сильно удивило, что несколько прядей волос Джеймса стали белыми, как снег. Ему доводилось видеть снег всего пару раз, когда его отправляли совсем далеко от Анталии, но зрелище было невероятным. Оба раза Элайджа был послом и искал военной поддержки у Стромболя. Дважды потерпел неудачу. Он прекрасно понимал, что соседи не станут ввязываться в распри между Остовией и Анталией, а подождут, пока страны полностью уничтожат друг друга или же, когда перевес сил станет очевидным и принять чью-то сторону будет безопасно. Очень много стервятников ждало окончания этой войны, чтобы вместе с победителем растерзать труп проигравшего.