— Я же сказал, что не спущусь. Ты сам в состоянии уладить любые вопросы, а я просто поддержу тебя в решениях.
— Я не хочу нести ответственность за твою жизнь, Джеймс, я хочу, чтобы ты решил все сам.
— Я решил в тот момент, когда пошел вместе с тобой спасать Андри. Давай ты будешь нести ответственность за наши жизни и страну, а я за него?
— Но почему?
— Он нуждается в ком-то, кто просто будет рядом, раз уж его брат на это не способен.
— Рикас делает все возможное. Я и сам увлекался травами и могу с уверенностью сказать, что мират был уничтожен полностью. Я не встречал его уже несколько лет.
— И ты предлагаешь мне перестать верить?
— Предлагаю не убивать себя вместе с Андриэлем.
— Это уже решать мне, — спокойно ответил Джеймс.
Элайджа лишь пожал плечами. В последние дни каждый разговор с Джеймсом заканчивался либо ссорой, либо полным равнодушием со стороны второго. Порой казалось, что от прежнего Джеймса в друге не осталось ничего. Потухший взгляд, сгорбленная спина, слипшиеся волосы. Раньше Джеймс мог часами приводить себя в порядок, чтобы блистать перед всеми, кто готов обратить на него взор. Элайджа знал, что во многом Джеймс просто играет на публику. Он знал, что внутри друга пустота и боль. Он так и не смог пережить смерть Кьяры, а после — и родителей. Мать свело в могилу горе, отец же погиб на войне. В бою, как и подобает настоящему рыцарю. Хотя Джеймс как-то обмолвился, что тот попросту искал смерти. Сейчас Элайдже казалось, что, убивая себя рядом с Андриэлем, Джеймс делает то же самое, что и отец. Чувство вины не оставляло его в покое. Андриэль — лишь последняя капля. Но что делать с этим и как помочь, Элайджа не знал.
Стоило Элайдже спуститься в бальную залу, как ему показалось, что раньше он на балах не бывал вовсе. Убранство залы поражало. Потолок представлял собой звездное небо, причем периодически по нему проплывали облака, а луна явно меняла свое месторасположение. По белоснежному полу то тут, то там сновали эльфийки в длинных, серебряных полупрозрачных платьях. Их платья напоминали струи воды во время ливня. На серебряных подносах стояли бокалы и стаканы с различными напитками. Стены нежно-голубого цвета были украшены лентами из переплетения роз разных цветов: розовыми, черными, белыми, желтыми, синими, серебряными, фиолетовыми… Каких только цветов не наблюдал здесь Элайджа. При этом все смотрелось так гармонично, дорого, но без лишней вычурности, которую так любил Грегор. Здесь ничего не кричало о роскоши — все говорило о вкусе хозяина. Да и сам Рикас в черном камзоле, расшитом золотистыми нитями так, чтобы они напоминали огонь, был на высоте. Его лицо закрывала полумаска черного цвета с золотой каймой по краям. Грегору не доставало умения Рикаса выглядеть великолепно и при этом довольно просто. Рикас не казался тем, кто ставит себя выше других, но от него прямо исходила уверенность в собственной силе. Да, такого правителя заслуживала любая страна. Тем удивительней для Элайджи был тот факт, что Рикас занять трон совершенно не стремился.
Элайджа чувствовал себя неуверенно — он никого не знал, а пробиваться через танцующих к Рикасу совершенно не хотелось. Сам хозяин бала о чем-то разговаривал с несколькими мужчинами в противоположном конце зала. Хотелось незаметно выскользнуть в сад, но в сторону Элайджи было обращено слишком много взглядов. Слухи о рыцаре из Анталии, спасшем младшего брата Рикаса Вайта, все-таки просочились за стены замка. Рикас отнесся к этому на удивление спокойно — он все равно собирался на балу раскрыть все карты, поэтому несколько дней разницы не особенно сыграли против него и его планов. Пока Элайджа размышлял о том, как незаметно ускользнуть, возле него незаметно появился Рикас.
— Надеюсь, ты хотя бы попытаешься получить удовольствие от бала? Меня радует одно — в трауре я могу не танцевать с назойливыми барышнями.