Элайджа выслушал друга с абсолютно нечитаемым выражением лица, хотя внутренне успел выругаться несколько десятков раз. Он же чувствовал, что собирается свершить глупость. Понимал, что план не обдуман, а порыв для него очень странный. Нет, он и раньше жалел пареньков, принудительно приведенных к Грегору. Он видел, в каких условиях те живут, видел их потухший и безжизненный взгляд. Он не раз оказывался свидетелем приступов ярости Грегора, как-то тот почти забил одного до смерти. Элайджа тогда не пошевелился и ненавидел себя за это очень долго. Ненавидел за то, что ставил долг перед короной выше рыцарской чести, выше заповеди «защищать того, кто слабее». Гонения на магов, жестокие казни, приступы ярости… Нет, конечно, говоря о Грегоре, как о плохом короле, Элайджа преувеличивал. Жестоком, порой самодуре, не всегда умеющем расставить приоритеты — да. Но заслуги у Грегора тоже были. Он умел прислушиваться к советникам, облегчил жизнь бедняков, ловко сгладил конфликт со знатью, стоило той возмутиться, что у них забрали часть их владений и отдали обедневшим земледельцам. Но Элайджа старательно игнорировал плюсы Грегора, потому что править мудро можно и без излишней жестокости.
— Я всего лишь подтолкнул тебя к тому, чего хотел ты сам, — ответил Андриэль, — я увидел в тебе желание помочь и просто сделал его сильнее. Ты не можешь этого отрицать. Ты ненавидишь Грегора, хотя и сам понимаешь, что он не так уж и плох, но чересчур тщеславен и сгубит Анталию в стремлении править всем миром. Ты хотел мне помочь!
— Хотел, — тихо сказал Элайджа, — и ты прав, что я не решился, если бы не твои магические штучки. В любом случае, пути назад у нас уже нет.
— Мы могли бы… — начал Джеймс и тут же осекся.
Элайджа догадался и сам, что Джеймс не хочет предложить повернуть назад. Он всегда мог угадать, о чем думает Джеймс. Друг мог скрыть эмоции ото всех, кроме него. Для Элайджи он оставался открытой книгой. Сейчас повернуть назад означало сдаться, пойти вперед — значит сделать шаг в неизвестность. Довериться тому, кто их один раз уже обманул.
— Я умею быть благодарным, и Рикас тоже, — произнес Андриэль, — у меня не было выбора. Я слишком слаб, чтобы выбраться. Это же ваш долг защищать слабых.
— Что-то твоя самоуверенность быстро испарилась, — усмехнулся Джеймс.
— Я признаю, когда мне нужна помощь, хотя порой переигрываю и веду себя слишком нагло, но тебе же это нравится.
Джеймс закатил глаза и перевел взгляд на Элайджу. Тот понимал, что друг ожидает его решения. Как понимал и то, что, по сути, Джеймс свое уже принял.
— Здесь недалеко есть ведьма, — произнес Андриэль, — Рикас оставил ей магический предмет, чтобы она могла наколдовать портал к его замку в любой момент. Я хотел вам сказать, когда нужно будет выдвигаться вперед. Я могу показать ей свои воспоминания — она поймет, что я его брат, и поможет нам.
— И ты хочешь, чтобы мы тебе поверили? После всей лжи и игр с сознанием? — возмутился Джеймс.
— У нас нет выбора, — вмешался Элайджа. — Джеймс, будешь спать с ним под одним одеялом, но сперва перекусим. Я дежурю первым, потом ты. Ему я не доверяю, да и пусть восстанавливается.
Элайджа развернулся и пошел в сторону походной сумки, собираясь достать хлеб, мясо и воду. Силы им еще понадобятся.
Джеймс же так и остался стоять, ощущая себя полным идиотом. В глубине души он радовался, что Элайджа принял решение идти до конца, хотя, может, это означало их гибель или еще хуже — они могли попасть в плен к этому Рикасу. А там неизвестно, что именно с ними сделают. Словам Андриэля верить хотелось, но совершенно не получалось. Но самым противным оказался тот факт, что чертов наглец все равно вызывал у Джеймса неподдельный интерес и расспросить его обо всем хотелось даже с удвоенной силой. Это раздражало.
— Прости, — тихий голос Андриэля вырвал Джеймса из размышлений, — я хотел спастись. И точно не хотел, чтобы ты узнал все так. Ты не думай, я благодарен вам за все. Я просто не знал, что будет, когда действие магии исчезнет. Мог лишь надеяться, что Элайджа ничего не поймет.
— Не думал, что ты знаешь такое слово, как «прости». И ты забываешь, что я пошел по собственной воле, разве нет?
— Да, но не ради меня. Ты удивителен, Джей, ты на многое готов ради друга. И поверь, я тоже умею удивлять. И идем уже есть, а то я готов умереть прямо здесь от голода. А мертвый я вам точно ни к чему.
Андриэль пошел в сторону Элайджи, раскладывающего еду на скатерти, сооруженной из куска материи. Джеймс лишь подумал, что этот парень однозначно умеет удивлять и, скорее всего, подпортит ему еще немало крови. Но, может, это не самый худший вариант? Его жизнь хотя бы стала разнообразнее и точно веселее. А там будь что будет. Вдруг Рикас их убьет хотя бы не в первые секунды появления на пороге его замка.