Нужно успокоиться. Сделала глубокий вдох. Постаралась напомнить себе, что однажды в мозг Атиласа запустили крошечного червячка, а тех, о ком он заботился, обычно ожидал только один конец.
Постаралась напомнить себе, что несмотря на запутанный способ выражаться, он, скорее всего предлагает что-то полезное. Может даже что-то милосердное, в его понимании этого слова.
Внезапно поднявшаяся злость опять перешла в гнетущее сожаление. Раз я вернулась к психам, ничего хорошего из походов в гости к Моргане не выйдет. У неё есть Дэниел, а дети всегда будут с ней. Лучше мне у неё больше не появляться.
— Оставьте её в покое, — уже спокойнее сказала я, — нечего вам там делать. Я тоже перестану к ней ходить.
Схожу разок, проверю всё ли в порядке и скажу, что в будущем особо навещать не смогу. И её жизнь, в отличии от Палмеров, вернётся к норме.
Я поставила кастрюлю с чили на медленный огонь — в последние дни жизнь была немного хаотичной, хотелось чего-то привычного. Вышла в гостиную. Во мне был целый коктейль из эмоций: грусть, радость от того что вернулась домой, ностальгия; но с другой стороны, я будто бы и не уходила из дома на пару-тройку недель: Зеро сидел и хмуро точил ножи, Атилас в своём любимом кресле попеременно то улыбался потолку, то с любопытством и искренним удивлением оглядывал комнату, а Джин Ён целеустремлённо зыркал по сторонам, приложившись к пакету с кровью.
Села на стол Зеро, скрестила под собой ноги. Обычно на нём лежали книги, но сейчас Зеро просто сидел и медитативно, неторопливо точил ножи.
— Спасибки.
Зеро на мгновение поднял глаза:
— За что?
— За оберегающую штуковину, которую поставил на дом Морганы. Ну и за то, что мои условия выслушал, думаю тоже.
— Сара Палмер с родителями всё ещё в опасности, — ответил он, — не ожидай, что я ещё что-то для них сделаю.
— И не ожидаю, — сказала я. — Северный их в обиду не даст. В конце концов не удивлюсь, если она уже составила для них новый договор. Она им поможет.
— Ты слишком доверчива. Ведь она Северный Ветер.
— Воплощение. Знаю. Но ещё знаю, что она им вреда не причинит.
— Ты не можешь знать этого наверняка.
— Ещё как знаю, — возразила я. Уж если я что-то о Северном знала точно, так это то, что она сделает всё возможное и невозможное, чтобы помогать человеческим детям и Саре Палмер в частности. — Она понимает, каково это. Она знает, что такое, когда тебя окружает человеческая любовь и тепло, а потом у тебя это отнимают. Она никогда не поступит так с кем-то другим.
— У меня всё это было, — тихо проговорил Зеро. В другом конце комнаты Джин Ён поднял глаза и хищно прищурился, а Зеро продолжил ещё тише: — И всё это я потерял. Но, несмотря на это, не вмешался бы в жизнь другого существа, которому грозило бы то же самое. Так что не спеши доверять.
— Я видела, — так же тихо заговорила я, — как ты нашёл флешку и положил её на место. Так что не прикидывайся, будто не мог получить всё, что хотел раньше.
Наступила долгая тишина. Я даже подняла на него глаза и обнаружила, что он смотрел прямо на меня, а голубые как лёд глаза в кои-то веки были затуманены, а не холодны.
— Как это вышло? Ты не могла этого видеть!
— Теперь для такой ерунды уже слишком поздно, — ответила я, — говорила же, дом мой. Если меня выгнать, то он последует за мной.
Щёки Зеро еле заметно порозовели и он, запинаясь, проговорил:
— Я просто… просто ждал более подходящего…
— Более подходящего времени? — предложила я, когда он умолк. — В смысле — когда бы ты точно знал, что никто не знает, что ты её берёшь, никто бы этого не видел, а нужная инфа была бы уже у тебя?
На этот раз он смог сказать это вслух:
— Решил, что безопаснее оставить её там, пока не узнаю, каким образом ты пронесла её в дом. Знай я, что шанса ознакомиться с содержащейся на носителе информации больше не будет, забрал бы не задумываясь.
Не поверила ему, но доказать ничего не могла. Похоже Атилас подсказал способ заключить новый договор на моих условиях, а Зеро дал для этого подходящий инструмент.
— Да и вообще, — сказала я, — как по мне, твоя проблема не в недостатке чувствительности. Наоборот: ты слишком чувствительный. А когда переживания зашкаливают, ты закрываешься, чтобы было не так больно. А у Северного было два любящих родителя, у тебя же только один.
— Не ищи оправданий для меня и моих действий, Пэт.
— И не ищу, — ответила я, — никогда не забуду, что однажды ты позволил человеку умереть — переизбыток чувствительности не оправдание. Но я же знаю, что ты лучше, чем пытаешься казаться, поэтому надеюсь, что однажды и ты мыслить станешь иначе.