Выбрать главу

– Ах да, – ответил я. – Извините, я не успел представиться. Меня зовут Семён Давидович, я журналист, – я протянул ей свою карточку. – Мы с Злославом вчера договорились о встрече.

– А мужа ешо нет дому, – ответила она, но в ее голосе по-прежнему слышалось недоверие.

– Да? Стало быть, я рано пришел.

Она замялась, не зная, о чем бы еще меня спросить, но зато я знал.

Теперь меня терзало любопытство, и я поинтересовался:

– Простите, а как ваше имя?

– Лета, – ответила женщина.

– Лета? – я удивленно приподнял брови.

– Это сокрущенное от Гнилета, – нехотя пояснила она.

– Какое у вас… э-э-эм… – я замешкался, подбирая подходящее слово, чтобы не обидеть собеседницу, – необычное имя.

– Да, – с гордостью согласилась она. – У нас только так и принято назувать.

– Понятно. А дочку, наверное, зовут Эвридикия? – предположил я.

– Ну зачем же? – обиделась Лета. – Эвелина.

– Прекрасное имя, и очень подходит вашей малышке, – ответил я, соврав по части второго утверждения, а про себя подумал: «Эвелина Злославовна Недоумченко, какое необыкновенно изысканное сочетание прекрасного и безобразного. Видимо, мамаша попытались хоть как-то компенсировать "благозвучную" фамилию папаши и нестандартный физический дизайн, доставшийся несчастному ползуну в наследство от обоих престарелых родителей. Интересно, это поможет в будущем этому цветочку, когда он пойдет в школу? Впрочем, вряд ли девочке суждено что-то иное, кроме специализированного интерната для дефективных детишек, где ее будут окружать такие же несчастные плоды чьей-то безответственной похотливой страсти».

Развеяв мои размышления, в проеме подъездной двери появился темный силуэт. Задержавшись у двери, узкоплечая фигура с крупной рыжей головой начала с остервенением срывать какое-то объявление, измельчая его в клочья, при этом вполголоса извергая поток проклятий. После акта вандализма эта фигура как ни в чем не бывало вошла в подъезд, поднялась на пять ступенек, прошествовала мимо меня, даже не глянув в мою сторону, с трогательной нежностью чмокнула Лету в скуластую щеку и просюсюкала ей на ухо глухим, дрожащим голоском:

– Здравствуй, Леточка.

Только после этого чудик повернулся ко мне, и я рассмотрел его как следует, а он меня, разумеется. Это и был муж Гнилеты, то есть Злослав Недоумченко, или сортирщик, как его окрестил Бабосян. Первое что бросилось в глаза в его внешности, это несуразно большой и заостренный нос, костистый, будто клюв экзотической птицы. Под ним неприязненно кривился маленький рот. Задранная верхняя губа полностью не опускалась, и под ней желтели мелкие крысиные зубы, вогнутые внутрь.

Одет Недоумченко был неординарно, с изюминкой: мягкая бабья кофта, синяя в мелкий красный цветочек, стекала по худосочным плечам, прикрывая круглый живот, обвислые бока и широкий зад. Вроде, ничего особенного, кофта как кофта, но вот ниже… На упитанные ляжки были туго натянуты заношенные голубые джинсы, обрезанные по колено и со свисающей бахромой. Видимо, так было модно у тех, кому далеко за пятьдесят. Завершали ансамбль черные детские кроссовки.

Почему-то его ноги вызвали особенный интерес. Сортирщик стоял раскорячившись в неестественной «балетной» стойке: ступни переплетенных ног были плотно прижаты друг к другу, а оба носка смотрели влево. Что-то неладное было с этими странными ногами, но, что конкретно, разобраться сразу было трудно.

Под моим пристальным взглядом Недоумченко занервничал и начал переминаться с ноги на ногу, не давая мне как следует присмотреться к его ходулям. И все же я обнаружил причину, вызвавшую к ним повышенный интерес. Сперва я даже не поверил своим глазам, но, как говорится, что есть, то есть: обе ноги были левыми.

Пауза слишком затянулась, пока мы пристально разглядывали друг друга: я – с неподдельным любопытством, а он – с нескрываемой неприязнью.

Неожиданно Лета встрепенулась и представила меня своему мужу:

– Злосик, к тебе жарнулист. Он говорит, вы договаривались.

Памятуя слова Бабосяна, я не протянул ему руку, а поприветствовал на словах:

– Добрый день, Злослав. Я пришел немного раньше… – я так и не успел закончить фразу.

Недоумченко нервно перебил меня:

– Какой ешо жарнулист? – каркнул он горлом, продолжая враждебно смотреть на меня.

– Независимый журналист, – пояснил я. – Или вы действительно хотите, чтобы приехал бухгалтер с «Сухогруза» и проверил вашу финансовую документацию… с вашими вечными задолженностями? – Я вопросительно поднял брови.