Я допил квас и бросил пустой стакан в высокий пластиковый бак.
– Спасибо, освежился немного, и вправду как будто легче жить стало, – поблагодарил я продавца.
– На здоровье, братан, заходи еще, всегда рад, – пылко отозвался он – типичное южное гостеприимство.
Я махнул ему рукой на прощанье и направился к аккуратному бежевому особнячку с высокой мансардой и любопытной вывеской над входом. Вывеска представляла собой композицию из объемных элементов, светящихся в темное время суток: пистолетика с вырывающимся снопом искр вперемешку с маленькими циферками, множеством нулей и значков иностранных валют, а так же больших букв, составляющих два слова:
«БУХ-БУХ».
Ни о какой бухгалтерии на вывеске не упоминалось.
Рядом с металлической дверью блестела золотом кнопка домофона. Я нажал на нее и приготовился ждать ответа. Почти сразу щелкнул замок, и дверь автоматически открылась, приглашая войти в просторную приемную с мягким, неярким освещением. У дальней стены стоял модерновый офисный стол, какие встречаются только в отделениях иностранных банков, а за ним сидела античная богиня в черной обтягивающей юбке и открытой бежевой блузке с декоративными золотыми пуговицами на груди и улыбалась – подумать только! – персонально мне. Дверь за спиной так же плавно закрылась, и чуть слышно клацнула щеколда.
Офисная «Афродита» поднялась из-за стола во весь свой, как мне показалось, двухметровый рост и чарующим голосом поинтересовалась:
– Семён Давидович, надо полагать?
– Э-э-э… да, – подтвердил я, смутившись от волнения.
– Позвольте вашу визитку? – Она была самим воплощением вежливости в нашем грубом мире.
– Пожалуйста, – я протянул ей карточку, и она приняла ее тонкими пальчиками с тщательно наманикюренными ноготками.
Роста божественная особа была действительно немалого, но не выше моего, к тому же, как я успел заметить, разглядывая ее стройные ножки, когда она грациозно выходила из-за стола, на ней были туфли на высоких каблуках. Богиня стояла так близко, что я чувствовал исходящий от нее едва уловимый опьяняющий аромат волшебных розанчиков, растущих на восточном – не слишком жарком – склоне Эдемского сада. Огненно-рыжие волосы струились сияющим водопадом и рассыпались крупными локонами по ее открытым плечам. Длинные ресницы, как крылья влюбленных мотыльков, порхали в такт каждому прочитанному на визитке слову, а пухлые губки беззвучно шевелились, обнажая зубы, белоснежные, как жемчужины.
Не позволив мне налюбоваться собой всласть, хотя, сколько бы времени на это не было отведено, все было бы мало, она указала рукой на дверь справа от меня и буквально пропела мелодичным голосом:
– Проходите, пожалуйста, Семён Давидович, вас ждут.
Глава 4
В соседней комнате за массивным письменным столом из какой-то ценной древесины восседал пожилой господин. Это был колоритный южанин: смуглый, очень упитанный и богато укомплектованный аксессуарами, свидетельствующими об исключительной значимости и успешности данной персоны. Из-под расстегнутого ворота белой рубашки выбивались густые волосы, в которых тонул массивный золотой крест, висящий на «якорной» золотой цепи. На волосатом запястье левой руки болтались часы всемирно известной торговой марки в золотом корпусе и на золотом браслете. А на средний палец была нанизана золотая «гайка» с прозрачным «булыжником», ослепительно сияющим тысячами граней.
Обстановка в кабинете была соответствующая. Золотом блестели абсолютно все металлические поверхности, какие только попадались в поле зрения: от ободков многочисленных светильников на зеркальном потолке и в декоративных нишах стен, до колесиков на кресле хозяина этого «золотого дворца».
Сидящий в черном кожаном кресле господин поднялся и радостно поприветствовал меня:
– Добрый день, Семён Давидович, не стойте на пороге, прошу вас, проходите.
«Несомненно, голос этого человека – глубокий и с легкой хрипотцой – тот же самый, что сегодня утром назначал мне встречу», – решил я и прошел вглубь кабинета, неловко ступая по белому ковру запылившимися туфлями.
Я пожал его пухлую ладонь. Затем он жестом показал на стул возле стола – не такой роскошный, но все же с золотом на подлокотниках – и сел сам в свое президентское кресло.
Устроившись поудобнее, хозяин кабинета сказал:
– Семён Давидович, я знаю, что на Перевале произошел обвал. Так что, несмотря на ваше опоздание, я все равно рад, что вы вообще смогли сюда добраться. Ваша обязательность делает вам честь.
– Спасибо. Я был бы очень огорчен, если бы мое разгильдяйство как-то нарушило ваши планы, – вежливо ответил я.