Одновременно с поперхнувшимся стражем мы оглянулись к двери. Пока меня запугивали, в комнату незаметно проник невысокий тип в дорогущем костюме и аккуратных очоках на благообразном, гладко выбритом лице. Правда, взгляд у незнакомца был цепкий и точно проникающий под одежду.
- Я стучался, - уверил он. – Три раза. Но потом услышал гнуснейшие вопли и посчитал, что имею право зайти.
- Вы кто? – удивленно уточнил дознаватель.
- Поверенный Советника Озерова и судебный заступник госпожи Уваровой, - представился типчик и, подставив коленку, раскрыл объемный портфель. Оттуда он вытащил личную карточку и тубус для депеш, опечатанный магическим знаком Мирового суда.
- Держите мою личную карточку, - проходя в комнату допросов, судебный заступник протянул карточку дознавателю, а потом впихнул и тубус: - Это тоже вам от мирового судьи.
Пока страж вскрывал печать, неумело ковыряясь стило в линиях рунических узоров, визитер устроился рядом со мной на лавке и тихо спросил:
- Валерия, из вас пытались силой выбить признание?
Не зная, как правильно ответить, я дернула плечом.
- Будете писать жалобу? – любезно предложил он.
- Какую еще жалобу? – рявкнул дознаватель, наконец, вытащив из тубуса свиток.
- Да, вы читайте, господин дознаватель, читайте.
Тот недовольно запыхтел, прочистил горло и бросил в нашу сторону подозрительный взгляд.
- В решении суда сказано, что с вас, Валерия, снимаются все обвинения в незаконном пересечении границы между Теветом и Абрисом, - пояснил судебный заступник. – Однако вы все-таки находились вчера в мануфактуре и следили за игрой, так что вам выписан штраф в пятьдесят три золотых монеты и сто часов исправительных работ на благо нашего прекрасного города Крамвеля. Вы согласны с решением мирового судьи?
- Да, - мгновенно выпалила я.
- Превосходно. – Типчик улыбнулся своей жутковато-кроткой улыбкой и обратился к стражу: - Господин дознаватель, если вы все-таки справились с этим документом, то у меня большая просьба снять с моей подопечной кандалы.
Блюститель порядка яростно щурился. На лице ходили желваки.
- Валерия, вы точно решили не подавать жалобу на давление со стороны блюстителей порядка? – бессовестно поднажал судебный заступник.
То с какой резвостью меня освободили, вызывало непритворное уважение. Однако когда я выходила, страж остановил меня:
- Легко отделались, Валерия Демитровна. Помните, мы будем за вами пристально наблюдать.
- Хорошо, - для чего-то согласилась я и выскользнула в коридор, где меня дожидался судебный заступник, обтиравший взмокший лоб тонким батистовым платочком. Ту самую судебную грамоту он сунул мне в руки и вдруг принялся извиняться:
- Уж простите, Валерия, что не вытащили вас раньше. Ждали официальной грамоты. Нам повезло, что вчера под облаву попалось слишком много адептов с громкими фамилиями, иначе так легко не отделались бы.
- Это вам спасибо.
- Что ж, позвольте откланяться.
Не дожидаясь меня, он припустил к приемной, где шумели взволнованные родители арестованных игроков. Я поковыляла следом, на ходу изучая судейское решение. Мне надлежало явиться в дорожную службу, а потом убирать мостовые.
Совершенно точно, это была паршивая карма! Теперь все лошади города смогут отомстить мне за ненависть.
На улице царила жара. Висевшее в зените солнце нагрело брусчатку, и воздух точно плавился. Знакомый экипаж семьи Озеровых стоял у пешеходной мостовой, без зазрения совести перекрыв переход на другую сторону оживленной улицы. Кучер слез с козел и открыл дверь, выразительно намекая, что хозяин экипажа дожидается именно меня.
- Давай быстрее, а то весь холод выпустишь, - прозвучал из кареты знакомый голос.
Я забралась внутрь, скользнула на мягкое сиденье, оббитое натуральной кожей. Дверь закрылась. Мы тронулись с места. Валентин по-прежнему смотрел в окно и делал вид, будто я невидимка.
Мы не встречались со дня обручения, и я жадно разглядывала его. Красивый профиль, высокомерный взгляд, капризно сжатые губы. Светлые хорошо подстриженные волосы до подбородка. Ухоженные руки сложены на груди. Глядя на них, складывалось ошибочное впечатление, будто Валентин Озеров, сын одного из богатейших людей Крамвеля, никогда не держал ничего опаснее самописного пера или магического стило, но в действительности под дорогими одеждами пряталось жилистое натренированное тело, а на крепком плече была выжжена боевая руна.
- Они предложили на выбор приют для стариков и уборку мостовых, - вдруг произнес он, разглядывая проплывавшую за окном торговую улицу. – Я выбрал уборку.