Мимо проплывали суетливые городские улицы, окрашенные червонным золотом вызревшего к вечеру солнца. Тяжеловес прогромыхал по каменному мосту над блестевшей на свету рекой Нерицей, и через оконце в лицо пахнуло речным теплым сквозняком.
У меня не было никакого права чувствовать разочарование, но именно оно стискивало грудь горячим обручем.
- Зачем так долго стояла на солнце? - вдруг произнес сосед.
Узнав мягкий голос Роя, я ошарашено повернулась. Он действительно сидел рядышком, скрестив руки на груди, и вместе со мной смотрел в окно. Поверх белой рубашки на нем был надет черный пиджак.
- У тебя такое лицо, как будто ты признак увидела, - усмехнулся он.
- Как ты…
- Зашел следом за тобой в омнибус.
- Ты хоть представляешь, как напугал меня на площади? – выпалила я, когда переборола первое удивление. – Сейчас все хорошо?
- Да, - согласился он. – Теперь все хорошо.
Неожиданно он протянул руку и осторожно заправил мне за ухо выбившуюся из пучка прядь волос. Костяшки пальцев были разбиты, как после яростной драки. А когда полы пиджака разошлись, то я, сама того не желая, заметила, что рубашку пятнали бурые кляксы.
- Не ранили? – тихо спросила я, надеясь, что никто из пассажиров, обмахивающих взопревшие лица веерами, со скуки не прислушивался к нашему разговору.
- Нет, - едва слышно отозвался он, давая понять, что кровь не его. Оставалось надеяться, что газетные листы сегодня не выпустят новости о том, что в центре города нашли труп.
- Поедем ко мне?
- И часто ты приглашаешь в гости плохо знакомых мужчин?
Мы оба знали, что мне стоило схватить сумку под мышку, затянуть потуже ремешки сандалий и с визгом броситься наутек от темного колдуна, чтобы он никогда и ни за что не сумел узнать моего адреса.
- Ты станешь первым, - пошутила я. Рой поперхнулся, а у меня появилось подленькое чувство, что прямо сейчас он сам захотел затянуть потуже шнурки на ботинках и выскочить на первой же остановке.
К счастью, он не стал задавать вопросов, отчего теветская адептка прониклась неожиданным доверием к почти незнакомому абрисскому ведуну. Не ответишь же, что-то вроде, потому что ты, Рой, крышесносный парень с колечком в губе, от вида которого у меня сладко сжимается где-то под ложечкой.
Квартал Каменных Горгулий получил свое название из-за исполинского размера изваяний оскаленных чудовищ, стоявших по обе стороны от въездных ворот. Прогрохотав по старому мосту, под который в прошлый раз меня переместил ведун, омнибус остановился. Немногочисленные пассажиры высыпали из кареты. Рой подал мне руку, помогая спуститься с высокой ступеньки, и после душного салона с липким воздухом показалось, что на улице царила прохлада.
Не сговариваясь, мы проигнорировали извозчиков и прошли под величественной аркой в тихий квартал каменных особнячков, черепичных крыш и цветущих палисадников. Тихонечко прошлись по широкой улице, повернулись в проулок, ведущий к нашему дому. Мысль, что, наверное, со стороны мы напоминали влюбленную парочку, странно волновала.
Наша калитка открылась с протяжным скрипом, и мне почему-то стало ужасно неловко:
- Ее надо смазать. Проходи.
У тропинки росли розы, давно переставшие цвести, зато цапко хватавшие колючками за одежду и попортившие мне не одну шаль. На веранде стояли деревянные качели со скомканным пледом и забытым с вечера любовным романом. На веревке между шестами болтались пересохшие на солнце простыни.
Сунув руки в карманы, Рой задумчиво рассматривал неухоженный сад, заросший кустами одичавшей малины, пустующий второй этаж с темными окнами без занавесок и с облезшими наличниками. Сбоку дома прилипла деревянная лестница с высокими ступеньками, даже на вид не слишком-то надежная.
- Наверху никто не живет, мы с папой только первый этаж снимаем, - пояснила я, доставая из-под глиняного горшка с крючком засохшей астры ключи от входной двери.
- Не страшно одной оставаться? – спросил Рой.
- Я привыкла, да и защитник из моего отца весьма спорный. Не подумай, будто я плохо о нем думаю, - тут же оговорилась я, отпирая дверь. – Папа у меня замечательный, но он профессор истории со всеми вытекающими.