Перемещение из мертвого особняка на осеннюю улицу произошло быстро и внезапно. Мне не сразу удалось осознать, что мы находились в безлюдном тупике, у темной кареты, под непривычно-рыжеватым, точно ржавым, светом фонаря. Сверху летела пудра мелкого дождя, брусчатка блестела.
В голове мгновенно вспылили страшные байки про похищенных в Абрис людей и убитых в темных ритуалах девственницах, какими так любили потчевать народ газетные листы. Мыча, я стала яростно вырываться из сильных рук. Попыталась укусить похитителя, но только обслюнявила его ладонь и перепачкала себе лицо.
Мужчина отдал вознице короткий приказ. Тот немедленно спрыгнул с козел и открыл дверь. Не желая забираться внутрь, я уперлась ногами в ступеньку.
- Обездвижу, - прозвучало над самым ухом по-теветски с едва уловимым акцентом.
Родная речь в устах чужака настолько меня шокировала, что я обмякла и тут же оказалась в карете. Забилась в угол деревянной лавки и, низко опустив голову, брезгливо обтерла рот рукавом летнего плаща. Похититель забрался следом и, усевшись напротив, произнес:
- Совсем страха нет?
Дверь захлопнулась. Окна были затянуты кожаными занавесками, и мы окунулись в темноту. Однако едва экипаж тронулся с места, как сверху полился желтоватый тусклый свет. Я ежилась, ощущая, как внимательно меня рассматривал абрисский ведун.
Скорее всего, он видел магический свет в особняке, и теперь прикидывал, насколько заложница из Тевета может оказаться опасной. Впервые в жизни я пожалела, что отказалась от курса самообороны, потому как перед темным колдуном была бессильна, точно ребенок.
Неожиданно он потянулся ко мне, заставив испуганно вжаться в деревянную спинку скамьи, и выдернул из рук карту. У меня в кулаке остался оторванный кусочек. Последовала долгая пауза, а потом он спросил:
- Кто ты?
Я прикусила губу. Он что-то пробормотал по-абрисски, а потом холодно добавил:
- Скоро разговоришься.
От страха у меня зашевелились на затылке волосы. Я вскинулась и, к собственному изумлению, обнаружила напротив брюнета лет гораздо старше меня, лет на восемь. Серые яркие глаза, но взгляд - тяжелый. В нижней губе, слева, было тонкое серебряное колечко. Кто в таком возрасте вставляет лабрету?
- Ты ведь знаешь, что у нас не вступают в переговоры со шпионами? Или ты перебежчица? Такие здесь тоже есть.
- Куда ты меня везешь? – спросила я, и на одно мгновение у мага сделалось странное лицо. Он как будто подсознательно ожидал, что пленница заговорит плаксивым фальцетом, а не взрослым голосом.
- Для чего ты переместилась в Абрис?
- Меня будут пытать? - От страха я спрашивала первое, что приходило в голову. Как будто мысли, едва возникнув в голове, тут же прямотоком выливались изо рта.
- Что ты делала в доме Исаи Гленна?
- Меня никогда не отпустят?
Возникла долгая пауза. Маг кивнул:
- Девушка, кто-то должен первым начать отвечать. Из нас двоих ты нарушила границы. – Он сделал приглашающий жест рукой.
Я облизала пересохшие губы и призналась:
- Я участвовала в скольжении. Это такая университетская игра. Мне дали карту, - я кивнула на смятый клочок коричневатой бумаги в руках мага, - по ней надо было найти ворота и вернуться обратно. На меня даже деньги поставили. Я не шпионка, а адептка, и не знаю, почему переместилась в тот дом, а не на улицу.
Парень смотрел на меня с нескрываемой иронией, не веря ни единому слову.
- Ты мне не веришь? – для чего-то переспросила я очевидную вещь.
- Я встречал много адептов с вашей стороны, но у тебя оказался самый подвешенный язык.
- Я не вру! – перебила я и растерла лицо ледяными ладонями. – Проклятье, как же тебе объяснить?
Некоторое время мы молчали. Разглядывали друг друга. Мой взгляд, как зачарованный, все время возвращался к колечку в его губе. Никто из знакомых мне парней никогда не делал дырок в теле, тем более на лице. В голове крутилась несуразная мысль, совершенно неподходящая ситуации мысль: в трескучий мороз оно примерзает?
- Сколько тебе лет? – резко спросила я, стараясь отвлечь себя от странной фантазии на тему того, как темный ведун облизывает зимой губу.
- Назови свое имя.
- Валерия Уварова, - без колебаний назвалась я. - Так, сколько тебе лет? Двадцать восемь?
- Двадцать четыре, - поправил он с непроницаемым видом. Он точно врал.
- Ты женат?
- Нет.
- Помолвлен?
- Нет.
- Вот! Что и требовалось доказать!– Я щелкнула пальцами, отчего световой кристалл на потолке зашелся в нервическом треске и пару раз истерично мигнул. – Никто не женится до тридцати. Скажи? А парню, с которым я собиралась потерять девственность, исполнилось двадцать три, но он обручился. Как понимаешь, не со мной.