Ты щуришься. Ты помнишь опухоль и татуировку и можешь рассмотреть ее под внешними энергетическими слоями даже сейчас. Ты совершенно точно ошиблась, когда решила, что ее сущность покинула тело. А что если во всех остальных случаях, ты тоже ошиблась? Если печати на девушках предполагали иную цель, тогда изменится и мотив, а это очень важно.
— А наркота тут есть? — спрашивает Гриер и облизывает губы, его начинает мучать привычная жажда.
— Нет, добро пожаловать в персональный ад, Гриер, тут нет наркотиков, но ломка твоя никуда не денется, хуже всего, она тебя не убьет, теперь она с тобой бесконечно. Это ведь был твой выбор.
Гриер стонет и подпрыгивает на месте.
— Когда мы уже куда-нибудь пойдем? — спрашивает он. — Ноги уже горят от этого песка!
— Он здесь везде такой, идти некуда, — отвечаешь ты и поднимаешь глаза вверх. Ни единого темного пятнышка. Ни облаков, ни складок. Идеальное. Такое когда то было на земле. Ты опускаешь глаза, они слезятся и не понятно от яркого света или от тоски, которая поднимается откуда-то из глубин колодца, коллективного разума, общего Древа с его глубокими корнями, уходящими в далекое космическое все. Ты его чувствуешь — далекий свет звезд, погасших звезд. Целый мир, сохраненный в памяти, памяти человека, и отраженный в искусственное сознание. Даже самый совершенный ИИ, не мог похвастаться таким диапазоном, на фоне человеческого восприятия, он казался лишь бледной имитацией.
— Лавия, расскажите мне, что с вами случилось, — просишь ты. — Ваше тело нашли в переулке, в вашей груди была опухоль, а на ней печать… Вы знаете, как она там оказалась?
— Пфаса! Серьезно? — кричит Гриер. — Ты вот сейчас без этого никак не обойдешься? Может будем искать выход? Ну не стоять же нам тут вечность!
Лицо Лавии дергается, ты видишь страх, Грер кричит и пугает ее. Ты делаешь два шага и нависаешь над ним, он почти на целую голову ниже тебя. Шипы напрягаются, но манжеты обхватывают запястья очень туго.
Гриер пугается, чуть приседает от страха и натянуто улыбается.
— Я просто не в себе, мне знаешь ли, обосраться как страшно! Я думал, ну, нет тут ничего!
Ты думаешь, что Гриер похож на маленького трясущегося грызуна, у него выпирает челюсть и глаза бегают.
— Молчишь, пока не спрошу, — тихо говоришь ты и поворачиваешься к Лавии. Та застыла, отбрасывая тень под ноги, как стрелку часов и стоит.
— Марина сказала, мы будем жить вечно и войдем в царствие Его как равные, — еле шевеля губами, говорит она. — Как равные. Так говорили ей ангелы во снах! А Рафа говорил, что мы прокляты и нет нам спасения во веки веков, что нет выхода, ничего нет, только круг. Так значит, он был прав?
— Они оба видели сны? Марина и Раф? Лавия, а вы видели сны?
Она качает головой.
— Я испугалась. Испугалась, потому что доктор сказал, что надо умереть. Он так и сказал, чтобы родиться, надо умереть. Я уже и так отдала ему свою память, свою жизнь, но ему было мало и он захотел сначала мою дочь, а потом и ее жизнь.
— Что за доктор? Как его звали?
— Мы искали лекарство, Марина была больна. Редкое заболевание. Это я виновата, врачи сказали, что микродозы яда, которые я принимала во время беременности, изменили ее и она родилась другой. Ей всегда нужен был яд, а иначе ее тело отказывало. Он был лекарством для нее. Джорафф был нужен нам. Он был нужен ей до тех пор, пока мы не нашли доктора Надри Авази и он не предложил другой выход. Он сказал, что можно сменить оболочку, умереть и переродиться в другом теле. И выбрать можно любую, как в магазине. Так они и ушли, а я нет. Я осталась. Много месяцев я не знала, получилось у них или это была ложь. Я попыталась снова найти доктора, но мне сказали, что он умер. А еще через несколько месяцев, я получила письмо от Джораффы, он писал, что Творец проклял нас всех, за то, что мы посмели посягнуть на его Дар, письмо было пропитано безумием и я поехала их искать. Рафа оказался в теле какого-то дилера-наркомана и даже не узнал меня, а Марина в теле девочки по вызову, а доктор… доктор остался доктором. В этой новой жизни его зовут Ридж Асама. У Марины с доктором бизнес, они продают наркотики, доктор создал какой-то “уникальный продукт” на основе заарского яда, а Марина нашла способ его перевозить. Я не знаю, что такое сотворил доктор, но из-за этого порошка к ним ко всем пришли сны, сны, которые убедили Марину, что она может стать равной Творцу, а Рафу сделали проповедником истины! Он решил, что он само воплощение спасителя и его послали к людям, дабы очистить их помыслы перед судным днем! Когда Марина сказала, что снова хочет сменить оболочку, я смирилась и согласилась пойти вместе с ней, она положила меня какой-то ящик, вот только вместо нового тела, я оказалась здесь, с вами. Больше мне нечего сказать. Ни про какую опухоль я не знаю!
Лавия закрывает глаза и опускает голову, будто собирается молиться, а потом срывается с места и бежит, бежит по горячему песку в яркую голубизну и дрожащий горизонт, она бежит все быстрее и быстрее, пока без сил не падает на колени. Ты меняешь длину волны и ее фигура, видится тебе, как маленький горящий фитилек свечи в темноте. А потом фитилек этот резко гаснет, как если бы ветер задул его.
— Она исчезла! Исчезла! — кричит Гриер, подпрыгивает и крутит головой. Нет! Ее нигде нет!
Потом он без сил падает на песок и смеется.
Ветер треплет его волосы, как флаг, а потом он тоже исчезает. Остается только песок. Мелкий, белый песок.
— Ты следующая, — говорит голос. Ее голос. Перед тобой стоит Мелисса, Ее Величество королева Адара. От ее красоты остались золотые локоны, она туго скрутила их в пучок на затылке и перевязала куском веревки, глаза как в твоем зеркале — зеленые, на ней плотная аюба с широким, жестким капюшоном, как у пустынников. Лицо не прячет, оно белое и выглядит как маска, а презрение такое же глубокое, как и колодец ее памяти.
— Надеюсь, эта информация была тебе полезна, — говорит Ее Величество.
Ты щуришься на нее, ты не веришь собственной памяти.
— С чего это ты решила вмешаться?
Она улыбается, она всегда все делает как бы лениво и многозначительно, это ее любимая манера, но ты помнишь, что она приобрела ее значительно раньше, еще до того как стала королевой. Мелисса медленно откидывает голову и долго, задумчиво изучает небо, прежде чем ответить.
— Ты ведь не справляешься без меня, признай это, я нужна тебе! Какие то людишки обыграли тебя на твоем же поле!
— Ты знаешь печать, которую они используют для перемещения?
Мелисса щелкает двумя пальцами.
— А почему я должна говорить? Это тебе нужна была твоя жизнь, вот и справишься теперь сама! И не забудь, мальчик очень важен! Не сможешь ты, тогда придется мне, и я обещаю, никому мое возвращение не понравится!
Мелисса звонко смеется, рисует в воздухе воображаемый воздушный шарик и проткнув его пальцем, делает “бум”, случается миниатюрная взрывная волна и тебе в лицо летит облачко пара. Мелисса исчезает. А вслед за ней исчезает и пустыня, словно кто-то выключил свет.
Сначала это всего лишь песок, мелкий, белый песок, ветер закручивает его в водоворот. В итоге мы всего лишь песок, мелкий, белый песок, ветер закручивает нас в водоворот.
Каролин Леер. Глава 1
1700/06/1 °Cреда
Ты помнишь Исход гайоли из Белого города, будто это было вчера. Все двенадцать стыковочных причалов, в том числе три грузовых, работали циклами напролет. Ткачи не знали отдыха, инфомы обрабатывали по несколько тысяч запросов в час. Корабли, в основном легкие фраты, были забиты под завязку. Все силы Белого города были брошены чтобы предотвратить катастрофу, распределить поток людей, в панике пробивающихся в вратам терминалов. Воздух гудел и вибрировал от крыльев сомов, все цвета были собраны в районе порта, но избежать давки и случайных смертей все равно не удалось. Люди падали и толпа переступала через них. Люди бежали в страхе. Королева дала им три недели чтобы покинуть город.