Любая мелочь, любая незначительная делать – короткая фраза, запах, ощущение – могли вернуть память. В поисках этой незначительной детали она провела первую половину дня, полностью захваченная им, с лихорадочным блеском в глазах, как охотник, преследующий добычу. Не так уж и много удалось ей узнать о себе, и все же все эти мелочи казались ужасно важными. Это и был тот самый хрупкий мостик, соединяющий ее с прошлым. С забытым прошлым. С той Ингой Петровой, которая любила крепкий несладкий чай, черный хлеб, намазанный тонким слоем сливочного масла. Которая не курила, или бросила курить давным-давно и совсем уже разучилась это делать.
Стоя у окна, она пристально вглядывалась в краски осени, раскинувшейся за окном. Сочная палитра середины октября, шорох листьев, подгоняемых ветром, ни с чем не сравнимый запах влажной и все еще теплой земли – осень радовала глаз, уютно умещалась в душе.
Вероятно, она и была ее любимым временем года.
Вечером дежурная медсестра принесла Инге в палату целую кипу разноцветных журналов. В основном это были обзоры новинок видео-рынка. В ту ночь ей не спалось, и она почти до самого утра изучала эти журналы, заново открывая для себя забытые имена и забытые лица.
На следующий день в ее жизни появился первый человек из забытого прошлого.
С тихим скрипом открылась дверь, и в палату вошел Ален Делон собственной персоной. Зашел, тихонько закрыл дверь и замер, прилипнув к дверному косяку.
Окинув незнакомца хмурым взглядом из-под низко опущенных бровей, Инга тупо отметила, что Ален Делон в самом деле ужасно похож на Алена Делона, того самого, которого она видела в журнале. Только этот Ален Делон был помолодевшим. Лет на тридцать… с небольшим. Похож, ужасно похож! Но еще чуточку похож на Киану Ривза и на Леонардо ДиКаприо. Вот так, три в одном. Однако черты Алена Делона все же преобладали.
Звезда Голливуда, как и полагается звезде Голливуда, была облачена в костюм от Армани-Кардена-Версаче, или кого-то там еще, в длинное, черное, небрежно распахнутое пальто того же производителя, и источала запах дорогущего парфюма. Никаких сомнений – несколько минут назад этот парень лучезарно улыбался в свете софитов, стоя на сцене Кодак-театра и получая свой очередной Оскар. «Я благодарен моим родителям…». Да уж, подумала Инга, она бы тоже была благодарна своим родителям, если бы они наградили ее такой внешностью. И если бы помнила своих родителей. Но это уже другая история.
– Вы ко мне? – спросила она, потянув носом нежную осеннюю сырость, доносящуюся из приоткрытого окна, в очередной раз подумав о том, что в прошлой жизни осень была любимым временем года Инги Петровой.
Посетитель молчал и смотрел на нее, не мигая.
Вспомнив отражение в зеркале – не слишком выразительное треугольное личико, обрамленное куцыми кудряшками непонятного цвета, два слишком больших, густого болотного цвета глаза, лягушачий рот и нос, на который хочется нажать, до того сильно он напоминает кнопку – Инга сразу поняла, что вопрос ее не имеет смысла. Конечно же, этот парень просто ошибся дверью. Наверняка, в соседней палате лежит какая-нибудь примадонна отечественной эстрады или звезда мирового подиума. Вот к ней-то и пришел этот Ален-Киану-Леонардо. На этом празднике жизни Инге Петровой не может быть места. Не вышла ни мордашкой, ни фигурой, родилась не в то время и не в том месте… К тому же еще и память потеряла…
Взять, что ли, у него автограф? Только вот как к нему обращаться?
На самом деле ей было страшно. Ужасно страшно смотреть на этого человека, который, если не ошибся дверью, пришел к ней. К Инге Петровой, которая ничего про себя не помнит. Ей было страшно думать о том, что этот человек может быть частью ее прошлого. Мучительно хотелось, чтобы вместо этого шикарного незнакомца сейчас в палате оказался доктор Истомин. Привычный, знакомый, почти родной доктор Истомин, которого она ненавидела тихой ненавистью за его постоянные обещания о том, что память ее вернется. Доктор Истомин – с его знакомым голосом, знакомыми серебряными нитями в волосах, знакомыми, темно-карими, всегда прищуренными глазами. В знакомом белом халате. А ни в каком ни в черном, длинном и шикарном кашемировом пальто.