— Неплохо, Блэйк.
Рассмеявшись, Северин погналась за мячом.
— Неплохо? Да дети из юниорской лиги бросают лучше, чем я.
— Ты же много лет не играла, — заметил Тайер. Он просто пытался быть тактичным. Они оба знали, что бросок был отстойный.
Северин цыкнула на Тайера и швырнула ему мяч.
— Легко давать советы, когда сам на вершине.
Тайер одной рукой прицелился в кольцо и бросил. Северин наблюдала со стороны.
— Хочешь на этом закончить?
— Неа, — она бросила взгляд на свои окончательно испорченные снегом сапоги. Ей слишком весело, чтобы всё бросить. — Мои ноги уже прошли стадию заморозки.
Тайер засмеялся, затем бросил и поймал мяч. Процесс продолжался ещё несколько минут. Наконец Северин нарушила странное молчание, установившееся между ними.
— Так почему ты привёл меня сюда сегодня?
Он пожал плечами и бросил мяч.
— Хотел, чтобы ты увидела эту сторону моей жизни.
— Я же видела её сегодня на игре.
Мяч приземлился на бетон и замер в ожидании, пока его кто-нибудь подберёт. Тайер стоял и смотрел на Северин.
— Это просто игра. В одиночестве, когда вокруг никого, я получаю возможность сконцентрироваться и очистить разум.
— Так это терапия, — тихо сказала Северин, глядя на Тайера.
Тайер снова поднял мяч и бросил его под корзину.
— Точно.
Северин подошла к трёх очковой линии. Тайер присоединился к ней и, глядя на корзину, произнёс;
— Когда я был ребёнком, у меня была только корзина, прикреплённая к сараю.
Северин бросила на него взгляд и позволила ему продолжать.
— Это была препаршивейшая из вещей. Сарай почти разваливался. Крыша была дырявой, красные стены облупились и выцвели. На одной из стен сарая было баскетбольное кольцо. Оно было таким же, как и сарай, и едва держалось. Дедушка и папа сняли его, мы снова покрасили его в белый цвет. Зелёным мы написали мою фамилию, мой номер майки и НБА жирным шрифтом. После этого мне стало всё равно, как держится кольцо. Я ухватился за мечту.
— Часто им пользовался?
Тайер кивнул.
— Всё время. Зима была моим любимым временем для игры. Я выходил из школьного автобуса, шёл прямо на своё место, как я его называл, и играл до тех пор, пока не промерзал до костей. Солнце садилось рано, и я смотрел, как оно опускается, но продолжал играть, пока не зажигались фонари. Мне не особо был нужен свет. Я сердцем знал, куда бросать.
— И тебя не пытались загонять внутрь?
На губах Тайера заиграла лёгкая улыбка.
— Постоянно. Но я чокнутый и обожал зимний воздух. После этого мои лёгкие казались очищенными. И я чувствовал себя посвежевшим.
— И так и осталось навсегда?
Наконец Тайер повернулся к Северин. Он поделился с ней частичкой своей души.
— Не навсегда. Жизнь стала в чём-то лучше, а в чём-то хуже. Но не думаю, что я переверну когда-нибудь эту страницу. Эта отдушина у меня останется на всю жизнь.
— Ты хочешь заняться профессиональным спортом?
Тайер покачал головой.
— Нет. Для этого нужно побольше игры, поменьше отдушины. Если я промажу здесь, это не будет иметь значения. Если заброшу, только порадуюсь, — он протянул мяч Северин. — Твой бросок.
Северин хлопнула в ладоши, и Тайер бросил ей мяч. После первого броска мяч отскочил от кольца. Тайер снова швырнул ей мяч. Она попыталась опять и опять промазала. Ей уже было не так холодно, и дышать тоже стало легче. Северин продолжала ловить мячи, посылаемые ей Тайером.
Иногда она попадала в корзину, но чаще нет. Но когда попадала, то это воодушевляло её продолжать, Тайер был прав. Щёки Северин замёрзли, её капюшон свалился ещё несколько минут назад, но ей было безумно весело.
— Твоя очередь.
— Неплохо играешь, — признал Тайер.
Северин снова надела капюшон и, наконец, задала вопрос, на который он мог и не ответить.
— Когда ты начал играть в баскетбол... почему у тебя был сложный период?
Глаза Тайера потухли.
— Мои родители разводились, и каждый пытался оформить над нами полную опеку. После долгой грязной борьбы победила мама. Я жил с ней год, пока мой дедушка не получил полную опеку надо мной и Матиасом. Максен остался с мамой.
Северин попыталась представить, каково было Максену и Тайеру быть разлучёнными в детстве, жить в разных семьях. Её сердце переполнилось сочувствием. Они должны были иметь возможность узнать друг друга. Они же братья.
— Вот почему ты в детстве жил в Теннесси.
Тайер кивнул.
— В седьмом классе мы с Матиасом наконец начали жить с моим отцом. К дедушке и бабушке я ездил летом. Они были мне как вторые родители.