Когда они оказались за полкой, Максен обернулся и громко вздохнул.
— Мне кажется, я обидел тебя.
— А? — Северин не могла оставаться безразличной. Но она могла, по крайней мере, попытаться.
— Давай я перефразирую. Тогда, в классе я расстроил тебя, — лицо Северин осталось безразличным, и он прищурился. — Извини, если это так, — искренне добавил он.
— Нет, это не так, — ей показалось, что это прозвучало достаточно убедительно. — Нет причин извиняться за то, чего ты не делал, правильно?
Он сомневался. Похоже, он хотел сказать больше, но, наконец, кивнул.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
— Ну, раз абсолютно, тогда пошли обратно, — он сделал перед собой знак рукой, предлагая ей идти первой.
— Ты же чувствовал напряженность. Ты действительно хочешь идти обратно?
Он засунул руки в карманы и прислонился к полке за ним.
— Что я прервал, когда пришел?
— Ничего.
— Правда? Выглядело не так, — губы Максена изогнулись. — Мой брат тебя достает?
— Он вызывает у меня головную боль с того момента, как я его встретила, — призналась Северин.
Максен засмеялся. Он не сдерживал себя, как остальные. Это вышло беззаботно и легко. Успокаивающие отголоски ослабили тревогу, возникшую после разговора с Тайером.
— Обычно он не такой придурок.
Северин сухо засмеялась.
— Так это я пробуждаю в нем худшее?
Он подумал над вопросом и неохотно кивнул.
— По причинам, которые тебе не понять, да, это ты.
— Отлично.
Он прижался к ней плечом, и она придвинулась ближе. Ей нужно было на что-то опереться, а он был неприступен.
Они стояли в сладостном молчании. Северин боялась испортить момент. Такого комфорта рядом с братьями Слоан она еще не испытывала. Боже, ее чувствам это было нужно.
— Ты для этого заманил меня сюда? Чтобы поговорить о Тайере?
— Я не слепой. Я вижу, какое между вами напряжение.
Северин была непреклонна, пытаясь остаться самой собой. Она почти уступила, что было бы странно. Как она может лишиться чувств, которых не существовало?
— Давай не будем говорить о твоем брате.
— После сегодняшнего вечера ты когда-нибудь добровольно согласишься снова встретиться со мной?
Северин сделала шаг вперед и обернулась через плечо, чтобы улыбнуться ему.
— Вне класса?
— Да.
— Вы, парни, странные, — заметила Северин.
Максен быстро кивнул.
— Это прилагается к фамилии.
— Между вами странное сильное напряжение.
— Так будет всегда.
— Так что я, по-видимому, не должна, — наконец ответила Северин.
— Ты хочешь, чтобы я умолял тебя встретиться со мной?
Северин показала на него пальцем. Он приблизился, чтобы схватить его.
— Думаю, ты умоляешь умолять.
— Мне нужно пригласить тебя? — спросил Максен с игривой улыбкой. Его светло-зеленые глаза были ясными. Они уничтожат ее до основания. И Северин не возражала. Он мог подобраться к ней так близко, как захочет. Не было нужды убегать от него.
— Да, — тихо произнесла Северин.
— Давай увидимся вне класса и подальше от этого дерьма. Я хочу встретиться только с тобой.
На этих словах ее улыбка слегка угасла. Максен улыбнулся, схватил ее за пальцы и легонько сжал их. Его слова застали ее врасплох. Что-то затрепетало у нее в животе. Потом это ощущение распространилось дальше и достигло ее сердца.
— Да, — медленно сказала она. — Было бы здорово.
Что-то вяло наклевывалось между ними. Они начинали притираться друг к другу. Она запомнит этот момент. Он останется с ней навсегда.
Они пошли обратно к их столу. Взгляд Тайера, казалось, ждал, пока она покажется из-за угла. Он все время смотрел в ее направлении.
Можете называть это жестоким, но она посмотрела ему прямо в глаза. И в этот момент она оказалась втянута в самую долгую в мире игру в гляделки. Она была настроена на победу. Все ее внимание было приковано к Тайеру. Когда ладонь Максена легла ей на поясницу, она едва это заметила.
Что может быть хуже, чем находиться в одном помещении с двумя братьями Слоан? Когда один прикасается к ее коже, а другой проникает своим взглядом прямо ей в душу. Он вряд ли знал или осознавал это, но его взгляд казался более реальным, чем прикосновение.
Взгляд Тайера скользнул с ее тела назад к экрану его компьютера. Он повторил это пять раз. И каждый раз она чувствовала, как ее тело дрожит от этого.
К тому моменту, когда они с Максеном подошли к столу, ее ноги дрожали хуже, чем у ребенка, делающего свои первые шаги. Она села и снова открыла учебник, который бросила несколько минут — а может и часов — назад.