Дверь открылась. Снежанна, вопреки имени, оказалась жгучей брюнеткой с татуированными бровями, зато сразу решился вопрос с пантеркой. Хищный оскал у неё имелся, и Эмма смогла бы оценить его в полной мере, если бы ни одно но. Следом за Снежанной в комнату вошел Даниил Сергеевич собственной персоной. Девушка прижалась спиной к холодной шершавой стене, неистово комкая край простыни. Щеки пылали. Глаза смотрели только на одного человека в комнате.
Почему так важно именно его мнение? Почему под этим взглядом она краснеет: за себя, за то, что поддержала эту безумную идею и за эти обнаженные плечи. Какая наглая «угонщица» красивого парня? Испуганная девчонка, загнанная в угол – не больше.
- Я хотел сообщить это в другой обстановке, - когда шея вжавшейся в стену девушки от волнения пошла мелкими красными пятнами, Марк понял, что ситуацию нужно спасать, - но с некоторых пор в моей жизни есть только одна девушка, - он подошел к Эмме и, буквально отлепив от стены, приобнял за плечи. – Снежанна, извини. Я поступил, как козел. Можешь врезать мне, если хочешь.
Эмма не чувствовала ничего, ни когда руки Марка прикоснулись к плечам, ни когда бывшая пантерка кричала, как сумасшедшая, и выбежала прочь, громко хлопнув дверью. Она просто смотрела на своего босса, который в ответ невозмутимо разглядывал её. Такими же глазами, как у сына, но с совершенно другим выражением. Если у Марка они словно излучали свет на все вокруг, в их лучах хотелось погреться, то эти глаза затягивали в глубину, в темную бездну. Что прячется за этим взглядом? Кто знает?
- Пап, извини. Отвратительная сцена, ты не должен был это видеть, - произнес Марк, когда они остались втроем в комнате с наспех разбросанными вещами и сорванной с кровати простыней.
- Я не перестаю тебе удивляться, - ровным голосом произнес Громов-старший. Послушать его со стороны, так ничего и не произошло, как будто сейчас они за столом в гостиной обсуждают погоду. Эмма терялась в догадках, кому из них адресовали эту фразу. На какую-то сотую долю секунды показалось, что ей. Марк, к счастью, воспринял это на свой счет.
- Сюрпризы – часть моей природы. Пошли, я отдам тебе чертежи. Ты ведь за ними пришел?
Когда мужчины покинули комнату, Эмма, как подкошенная, рухнула на пол. Откуда-то взялись слезы. Она чувствовала себя абсолютно разбитой и как будто грязной. Что происходит? В конце концов, это её личная жизнь и шеф не должен оказывать на нее никакого влияния. Да он, по большому счету, и не оказывал. Эмма сама восприняла его появление слишком близко к сердцу. Объективно, она – девушка его сына и им не по пятнадцать лет, чтобы прятаться от грозного родителя и заботиться о воздержании. Успокоив себя этими мыслями, Эмма умылась и направилась в гостиную, лелея надежду на то, что Даниил Сергеевич уже забрал чертежи и уехал. Два Громовых в одном помещении – перебор для её воспаленного мозга. Это она осознала сегодня в полной мере.
***
Увы, Марк и его отец были в гостиной вместе. Эмма второй раз за утро замерла у полуоткрытой двери. Кажется, у неё вот-вот появится плохая привычка подслушивать. Но удержаться не было сил, и она навострила ушки.
- Марк, ты когда-нибудь успокоишься? Тебе уже двадцать пять лет, в конце концов, пора стать серьезнее, - всегда спокойный голос Даниила Сергеевича сейчас звучал раздраженно. Эмма впервые слышала его таким.
- Ну да, надо было жениться в восемнадцать, как ты. Обзавестись ребенком в девятнадцать, а в двадцать пять сойти с ума? Да я просто за нас двоих отрываюсь, пап. Ты добровольно запер себя в клетку, так чем ты лучше меня? - Марк почти кричал.
- Ничем не лучше. Разница в том, что в восемнадцать у меня хватило смелости полюбить женщину, а не просто завалить её на кровать. Ты многое теряешь, выбирая количество, а не качество.
Громкий хлопок двери сообщил Эмме, что в гостиной остался только один Громов и сейчас он совершенно точно в отвратительном настроении. Входя в комнату, девушка понимала главное - с гениальными планами Марка пора завязывать.
***
Больше не могу, любимая. Я так больше не могу. Кажется, я плохо воспитал нашего сына. Он ведет себя, как совершеннейший болван. Сегодня я застал в его доме жуткую сцену. Одна девушка встретила там другую, а он над всем этим просто смеялся. Я чувствовал, что ему было весело. Представляешь, ему весело причинять людям боль? Боюсь, я не смог привить ему любовь. Для этого ему нужна ты. Только твоя рука, твой голос и твой взгляд объяснят ему, что такое любовь. Потому что ты, моя светлая, истинное воплощение любви.