В полутемных коридорах дома бродить было жутковато. Она не слышала никакого шума или голосов, чтобы понять, где находятся Марк и его отец. Может, оно и к лучшему, что её никто не видит. Желудок заурчал. Черт. Она толком не ела почти сутки. Организм решил устроить протест. Эмма жалела, что не поехала домой. Там она могла просто спуститься на кухню и тихо, чтобы не разбудить родителей, сделать себе пару бутербродов. В гостях самостоятельно лазить по холодильнику она не станет. Так нельзя.
Гостиная нашлась достаточно легко, в полутьме она с трудом разглядела три двери и хихикнула, в голову пришло незабвенное: «Направо пойдешь голову потеряешь, прямо пойдешь коня потеряешь, налево пойдешь и коня, и голову потеряешь». Коня у девушки не было, а вот терять голову не хотелось. Она и так с ней не слишком дружна, если еще и потеряется – быть беде.
***
Это была точно не кухня. Эмма, как завороженная смотрела на стены, вдоль которых тянулись высокие шкафы, заполненные книгами. Библиотека, без сомнения. В центре несколько хаотично расставленных огромных кресел, в углу рядом с окном – письменный стол. Она подошла ближе и заметила забытый на подоконнике недопитый бокал вина.
Воображение тут же нарисовало картину, как Даниил Громов стоит у окна, мягко сжимая пальцами ножку бокала, и смотрит на закат. Последние солнечные лучи золотым светом падают на его лицо и шутливыми проблесками играют с вином в бокале. Эмма ущипнула себя, отгоняя непрошенные мысли, и включила настольную лампу. Взгляд как-то сам собой упал на раскрытую черную тетрадь.
- Эмма, что вы здесь делаете? – щелчок, и яркий свет резанул по глазам, девушка зажмурилась.
- Извините, я искала кухню, - пробормотала она, не зная, куда деть себя со стыда. Бродила ночью одна по чужому дому, чуть не взяла без спроса личную вещь. На что это похоже? Такое поведение точно заслуживает наказания. Эмма открыла рот, чтобы оправдаться поисками воды, но желудок громко ответил на все вопросы. Щеки вспыхнули. Ну как так?
***
Нужно было идти туда, где «и коня, и голову потеряешь». Кухня оказалась просторной, хорошо оборудованной и совмещенной с небольшой зоной отдыха. Возможно, когда-то это была столовая с большим столом и кучей стульев, сейчас же там стоял низкий журнальный столик, диван, пара кресел и шкаф – снова книги. Даниил открыл холодильник и принялся что-то там искать. Эмма тихонько села за барную стойку, стараясь не раздражать хозяина.
- Когда вы последний раз ели, Эмма? – послышался голос из-за дверцы холодильника.
- Утром, если не считать двух бутербродов на вашем празднике, - выпалила девушка и едва сдержала порыв ударить себя по лбу. «Нужно было соврать!» - расстроилась Эмма.
- Понятно, - ответил мужчина и бросил на стол пачку с морепродуктами, после чего поставил на плиту кастрюлю с водой и огромную тяжелую сковороду. Из нижних ящиков он извлек оливковое масло, какие-то пакетики с приправами. Эмма несколько минут молча наблюдала за этой активной деятельностью, стесняясь поинтересоваться, что происходит. Но когда рядом со всем многообразием материализовалась бутылка белого вина, не выдержала.
- Что вы делаете?
- Собираюсь вас накормить,- было сказано таким тоном, что Эмма тут же прикусила язык. Никаких возражений он не потерпит. – Вы должны нормально питаться, чтобы выдержать рабочий темп. Если душевные метания из-за моего сына доведут вас до голодных обмороков, я вынужден буду отправить вас в больницу. Знаете, как работодатели не любят, когда сотрудники уходят на больничный? Надеюсь, и не узнаете.
- Можно же просто чай с бутербродом, - Эмма продолжала нести чушь и ругать себя мысленно последними словами. После слов о душевных метаниях она с трудом удержалась от выкрика: «Да нет у меня никаких метаний!» С одной стороны, правда, с другой – ложь. Последние сутки показали, что метания все-таки есть. Не они лишили её аппетита, но кто знает, что принесет ей рассвет? Тем более, Марк упорно нес какую-то околесицу про любовь. Неужели, влюбился? Эмма гнала от себя эту мысль. Его типаж был хорошо ей известен: совершенно точно, обычная девушка его не привлечет. Просто пьяный бред.