— Потом отдам. — сказал я мужику. Он улыбнулся. Вообще-то — нормальные вроде мужики.
— Ты, Ваня, все не бля наиграешься! Давайте, мужчины — вон туда. Посидите в погребе. Барон придет, пусть с вами разбирается.
В этот момент во двор ступила парочка, совершенно увлеченная друг другом. Они настолько ничего не замечали, что практически уткнулись в Геттингена.
— Сергей Иванович! — воскликнул Яков — какими судьбами?
И протянул агрессору руку.
— Поосторожней, барон. Савва, веди уже их. Господа, вам придется некоторое время подождать, пока мы все обсудим. — Ламанов распахнул дверь погреба, впустил всех шестерых, и повесил на дверь замок.
— Вот вы, Яков Карлович, про меня моей девушке гадости рассказываете. А вы, Ольга Леонидовна язвите напропалую. А я, только что, отстоял замок от захватчиков!
— А чего ты, Ваня, вы… выделывался-то? Че не убежал сразу? Заперли бы дверь, да и постреляли бы их на… совсем.
— Бои во время реставрации зданий? — во двор выбежала Наташа и прижалась ко мне. Вышла Шарлотта.
— У нас тут мужчины по дому с пулеметами бегают, а вы неизвестно где.
— Это что, были бандиты? Правда? — Иваницкая была неожиданно возбуждена. — а я все пропустила!
— Эх, Ольга Леонидовна! Вам повезло с бароном. Он всегда появляется когда я уже все решил. Он обычно девушек успокаивает в этот момент.
— Кольцов, это мелко.
Наташа фыркнула мне в плечо.
— Ребята, какая у вас жизнь здесь захватывающая!
— Решено. Раз госпоже Иваницкой так нравится, я тебя, Айвен, и тебя Наташа, приглашаю. — скзал Марк. — Захватим замок Сези этой зимой.
— Барона и Ольгу будем продавать парой, или разделим?
— Слушайте, а что сейчас-то делать? — Яков как-то никак не мог врубиться в ситуацию.
— Ну, пойдемте, подумаем.
— И вправду. Как раз и поужинаем.
Наташа тихо застонала.
Глава 36
Труднее всего оказалось напоить девушек. Что бы ушли спать и не мешали серьезному разговору. Причем я был настроен достаточно благодушно. А вот Яков, похоже, готовился зверствовать. Савва и Марк подливали девицам, и рассказывали пикантные анекдоты. Ольга Иваницкая, сверкая глазами, требовала публичных пыток. Я подливал ей побольше. Дамам изложили версию-лайт. Нехорошие люди не хотели отдавать Якову его деньги, а когда он все же их забрал — обиделись, и приехали мстить.
С огромным трудом разогнали дам по койкам, да и то, завтра праздник, бал в ратуше, вам нужно блистать, а вы полуночничаете. Отнес и уложил Наташу в постель. На обратном пути зашел на кухню, попросил Сибил приготовить что-нибудь заключенным. В столовой плеснул себе виноградной, и попросил Марка привести Геттингена.
Как в любом бизнес-конфликте, в этой истории козлы — все. Выражаясь языком нулевых, Яков и Геттинген анд Ко. создавали сбытовую контору. Внеся равные доли. Контора работала, что-то там зарабатывала. Потом случился кризис. Яков приехал в Париж, и сообщил, что выходит из бизнеса. А Геттинген, именно в этот момент, получил аванс на партию вина от Якова. Возмущенный Сергей Иванович, потребовал у своих людей этого Мейделя найти и доставить, любым способом. Те энергично попробовали, но случился я. Дальше понятно.
— Но, Сергей Иванович, можно же было поговорить! — растерянно пробормотал Яков.
— Вы ворвались с этим убийцей, и начали размахивать гранатой! Забрали часть аванса и отказались поставить мне вино! — фальцетом закричал Геттинген. В сейфе как раз лежал тот самый аванс.
— Меня били дубинкой по голове! — наливаясь кровью заорал Мейдель!
Дальше они как школьники орали друг на друга не стесняясь в выражениях. Но суть сводилась к извечному да ты козел, да ты сам козел, и ты, бля, кто такой?
Пикантность ситуации придавало то, что выход из бизнеса Яков, благодаря мне, оформил должным образом. А вот договоренность на поставку, между Яковом и Геттингеном, была только на словах. Судебных перспектив у Геттингена никаких. Так и случаются разборки. Все такие лихие и резкие.
— Сергей Иванович — вмешался я — а вот чего вы сегодня-то хотели, от Якова Карловича добиться?
— Я был намерен настоять, чтобы он исполнил договоренность¸ и отправил вино в Марсель! Мы уже почти банкроты, у меня, в случае непоставки, опишут имущество! Вы негодяй, Мейдель!