‒ Не станет, ‒ горькая усмешка появилась на губах Алекса. ‒ Одним грехом на душе больше, одним меньше. А ведь я здесь, чтобы убить тебя, Саша. Ты… мешаешь мне жить.
‒ Мне искренне жаль тебя, Алекс. Я искалечен снаружи, а ты гниёшь изнутри. Меня можно вылечить, а ты неизлечим.
‒ Может быть, ‒ хмуро ответил Корн, доставая из кармана пиджака шприц, наполненный какой-то жидкостью. Он быстро метнулся к Саше и воткнул иглу в бицепс, а затем открыл окно и выбросил использованный шприц.
‒ Алекс! Что ты сделал? ‒ воскликнул Саша, потирая руку.
‒ Минут через десять препарат сработает и у тебя случится сердечный приступ. Я сейчас выйду, а Валик спровоцирует небольшую аварию. У тебя стресс и как следствие испуг, приступ, неожиданная смерть. Никто ничего не заподозрит, а если и так, то через несколько часов от препарата в крови не останется и следа.
‒ Каждый делает свой собственный выбор, ‒ произнёс Саша, закрывая глаза.
‒ Валик, останови машину, ‒ приказал Корн, но водитель вжал педаль газа в пол, и машина ещё быстрее полетела по дороге. ‒ Валик!
‒ Не зови. Он тебя не слышит, ‒ тихо произнёс Саша, открывая глаза. Алекс ошеломлённо уставился в его расширившиеся зрачки, из-за чего глаза казались абсолютно чёрными. Саша смотрел вперёд, не отводя глаз от дороги.
‒ Что ты делаешь? ‒ прошептали губы Алекса.
‒ Проклятие захватило тебя. Если я не заберу тебя с собой, ты наделаешь ещё много бед. Тебя необходимо остановить, пока не поздно.
‒ И как же ты это сделаешь, умирая сам и без возможности двигаться? ‒ едко усмехнулся Алекс, пытаясь растормошить Валика. Он схватил его за плечо, но водитель даже не сдвинулся с места. Он упорно смотрел перед собой, не обращая внимания ни на что. Сидел, словно каменная статуя. ‒ Твою мать, Валентин, да очнись ты?
‒ Алекс, ‒ позвал Саша, и когда Корн нервно обернулся, произнёс. ‒ Я прощаю тебя!
‒ Что? ‒ он хотел ещё что-то сказать, но в этот момент заметил приближающееся с огромной скоростью бетонное ограждение моста.
В последний момент, пристёгнутый ремнём безопасности, Саша отпустил контроль над застывшим водителем и схватил Алекса, сжав в железных объятиях. Машина жестко врезалась в ограждение, во все стороны полетели стеклянные осколки, жуткий скрежет резанул уши. Саша, чувствуя, как сердце сжимают спазмы, притянул к себе голову бессознательного Алекса.
‒ Тем лучше, ‒ сказал он и, прислонившись лбом ко лбу своего дяди, зашептал странные слова на древнем неизвестном языке. Даже все специалисты по шумерским, египетским, кельтским и другим языкам не сумели бы понять, о чём были его последние слова. С последними таинственными звуками, сорвавшимися с его уст, глаза Саши закрылись навсегда.
Когда к потерпевшей аварию машине подлетел автомобиль Корна, следовавший на отдалении, было уже поздно. Водитель и один из пассажиров были мертвы. Алекса Корна, с несколькими тонкими порезами на лице и лёгким сотрясением мозга забрала «Скорая помощь».
Вечерние посиделки с ароматными пирожками в этот день в загородном доме Князевых не состоялись. Никита, с посеревшим лицом, приехал в больницу и, узнав, что с его другом в принципе всё в порядке, и он отделался только испугом, уехал, даже не став заходить в палату. Он поехал в морг, где долго стоял и вглядывался в спокойное лицо парня, светлым ярким пятном ворвавшегося в его жизнь. Но всё вновь, как какой-то непостижимый рок, разрушила очередная авария. Сколько их было в их судьбе? Много. Отец и мать Саши, их с Анютой семья.
Никита с головой занялся организацией похорон. Только после смерти водителя он узнал, что тот являлся любовником Милы. У той хватило наглости обвинить Никиту в гибели Валика, несмотря на то что виновником был официально объявлен именно он. Гайцы так и не смогли объяснить, почему трезвый мужик, вроде при памяти, на всей скорости врезался в ограждение моста. Никите было глубоко наплевать на все претензии наглой бабы и он, всучив конверт с деньгами, выставил её за порог.
По дороге с кладбища, Анюта поведала Никите историю проклятия семьи Корн и… он поверил. Каждому слову. И задал себе вопрос. Как его мальчик жил, зная наперёд, что жизнь его будет недолгой? Какой груз он тащил на себе? Несмотря на грусть и тоску, и желание выть ночи напролёт, Никита был благодарен ему за то, что появился в их жизни. Он оставил после себя нечто ценное ‒ их детей. Они были именно тем, ради чего Никита мог жить. И он будет жить, и любить своего Сашу долгие-долгие годы. Он знал, что никогда не сможет его забыть.