Почти добравшись до пика, Никита остановил вошедшего во вкус любовника и уложил его на спину. Он сноровисто освободил Сашу от брюк и белья. Погладил возбуждённый член, затем наклонился и в ответ приласкал языком и губами. Никита раздвинул стройные сильные ноги и коснулся пальцами дырочки. Влажной от смазки и немного растянутой. Насколько знал Никита, Алекс всегда предпочитал быть сверху.
‒ Я не рискнул прийти не подготовленным, ‒ смущённо произнёс Саша.
‒ Умница, ‒ Никита крепко и сладко поцеловал его в губы.
Князев дотянулся до тумбочки, пошарил в ней и вытащил смазку. Его влажные пальцы прошлись по гордо вздымающемуся стволу, коснулись отверстия Саши и нырнули внутрь. Несколько уверенных движений двух, потом трёх пальцев и вот уже головка члена проникла в тесную глубину. Саша от неожиданной боли напрягся, но потом начал расслабляться. Никита терпеливо подождал и двинулся дальше, пока не вошёл полностью. Он вновь наклонился и занялся тем, что начал покрывать мелкими поцелуями лицо Саши. Он осторожно двинулся. Прислушался и, получив настойчивый толчок от нетерпеливого любовника, продолжил более энергично. Его движения, поначалу размеренные как удары метронома, постепенно ускорялись, подстёгиваемые ответным стремлением Саши к удовольствию. Он метался под ним, тихонько постанывая. Никите нравилось наблюдать калейдоскоп эмоций на любимом лице. Он мог бы так двигаться вечно, но оргазм, старый спутник наслаждений, настиг и их. Накрыл неистовой волной. Закружил в урагане чувств, эмоций, желаний, вытеснив все сомнения.
‒ Саша, а что с проклятием? ‒ вдруг спросил Никита после того, как они оба уже немного успокоились. Голова Саши лежала на плече Князева, чья рука по-хозяйски обнимала его поперёк груди.
‒ Оно закончилось, Никита. Формально ведь мы оба умерли. За старые грехи предка мы расплатились. Алекс заплатил душой, а я телом. Обмен ведь… — это маленькая смерть.
‒ Значит, ни тебе, ни твоему будущему внуку ничто больше не грозит?
‒ Нет. Над ним, в отличие от нас с Алексом, не будет довлеть никакое проклятие. Алекс до двенадцати лет был другим. Не ангелом, конечно, но обычным хорошим добрым мальчиком. Он стремился любить и быть любимым. Весь негатив от отца доставался старшему брату, который словно стена защищал Алекса. Но после смерти Петра всё изменилось. Их отец сломал его. Сделал своим подобием.
‒ Кстати, а почему ты не почувствовал ловушку раньше? ‒ перескочив вдруг с одной темы на другую, поинтересовался Никита.
‒ Не знаю. Хотя как раз сев в машину припомнил одну странность. Валик в последнее время старался не прикасаться ко мне, точнее, к оголённым участкам моей кожи. Наивный товарищ предполагал, что я считаю его мысли.
‒ А разве нет?
‒ Никита, если бы прикасаясь к людям, я всегда что-то видел, давно с ума сошёл бы. Мне необходимо сосредоточиться, считать энергетику и только потом я смогу что-то увидеть.
‒ А что сейчас с твоими способностями?
‒ Остались со мной, ‒ усмехнулся Саша. ‒ Никита, мы тут недавно с Анютой поговорили и решили, что… я на ней женюсь.
‒ Что? ‒ Никита чуть не подскочил на постели, но Саша придержал его смеясь. ‒ Фиктивный брак. На время. Так будет проще с оформлением наследства после моей смерти…
‒ Ты опять умирать собрался? Да я тебя…
‒ Угомонись, Князев! Все мы когда-нибудь умрём, ‒ философски произнёс Саша. ‒ Да и никто не станет удивляться, с чего это Алекс Корн переехал к тебе жить.
‒ Жаль, что я не встретился с ним раньше, ‒ вспомнил о старом друге Никита. Несмотря ни на что ему было жаль его сломанную судьбу. ‒ Быть может, смог бы помочь. Поделиться теплом.
‒ Он родится вновь и проживёт новую жизнь тоже без всякого проклятия. Он заплатил за всё, ‒ улыбнувшись, ответил Саша, накрывая своей рукой руку Никиты. ‒ Кстати, Князев, надеюсь, ты не собираешься улечься спать? Я ещё хочу!
Никита на эти слова только счастливо засмеялся и накрыл тело любимого своим. Губы коснулись губ, и кожа коснулась кожи. А сердца… они теперь всегда будут биться в унисон, сгорая в едином пламени чувств.
Бонус. О вещих снах, упрямстве и сомнениях
Саша уже неделю жил у себя на квартире. Они с Никитой в первый раз за три года крупно повздорили. И ни один из них не хотел идти на уступки. Глупо, конечно, да и повод-то вздорный. Хотя, по мнению Никиты очень даже серьёзный. Анюта в их споре предпочла занять нейтральную позицию. Саша не раз уже порывался вернуться, но упрямство каждый раз перевешивало. Радовало одно ‒ он видел своего Никиту каждый день и даже перебрасывался словами, жаль, что только по делу.