– У тебя еще есть порох в пороховницах, брат, – шучу я, и именно это нам всем сейчас нужно.
Мы все взрываемся смехом, и все в порядке.
По крайней мере, я на это надеюсь.
ГЛАВА 12
Картер
Я не спал большую часть ночи. Для меня это не проблема. Я провел много бессонных ночей, пока служил заграницей. Некоторыми ночами это было невозможно из-за реактивных самолетов, пролетающими очень низко над нашими головами, и далеких звуков разрываемых ракет. Трудно закрыть глаза, думая, что одна из таких ракет попадет в твою койку в любую секунду.
Но сегодня была другая причина для бессонницы.
Вчера вечером я почти не видел Сейди или Дэйла. Я оставался в комнате до позднего вечера, и когда вышел, они уже легли спать. Я сварганил себе бутерброд и вернулся обратно. Когда сегодня утром я вышел, в доме было тихо. Я знал, что Дэйл уже ушел на работу, потому что из коридора раздался звук закрываемой ключами двери. Но я не слышал и звука присутствия Сейди. Она могла уйти, занимаясь тем, что обычно здесь делают женщины: йога, изготовление свечей или чаепитие. Черт возьми, я не знаю.
Я пересекаю гостиную и иду дальше по коридору в дальнюю часть дома. Там только одна дверь, и я знаю, что она ведет в студию Сейди. И она, и Дэйл рассказывали мне, как он перекрыл часть дома и превратил это место для Сейди, чтобы она могла проводить все свое свободное время рисуя. На самом деле я не видел ни одной картины Сейди, кроме той, что висит в гостиной.
Я останавливаюсь у двери. За ней не слышно ни единого звука. Опять же, не думаю, что занятие живописью – громкое занятие. Я оглядываю коридор, где расположена гостиная, и, наконец, кладу ладонь на ручку и поворачиваю.
– Картер.
Сейди сидит на высоком стуле, устроив ноги на перекладине, она босая, а в одной руке держит кисть. На ее пальцах следы оранжевой краски. Юбка с разводами от краски, облегающая майка, волосы собраны в пучок на макушке. Яркий свет зарождающего дня проникает сквозь открытые солнцу окна. Золотистые лучи освещают нежную кожу Сейди и глаза в утренней заре. Вчера ночью я был внутри этой женщины. От этой мысли у меня кружится голова.
– Я просто… я не хотел отвлекать тебя.
Это чушь собачья, но даже самому себе я не хочу в этом признаваться. Какого черта я здесь забыл? Я отступаю назад и начинаю закрывать дверь.
– Все хорошо.
Она соскальзывает со своего стула и идет к двери.
– Ты можешь войти, если хочешь.
Ее голос звучит так застенчиво и нерешительно. Это должно быть для нее так же неловко, как и для меня.
Это ее личный уголок, но думаю, что можно откинуть все церемонии после того, что было между нами вчера. Сейди отступает и взмахивает рукой.
Запахи масляной краски и растворителя щекочут мне ноздри, когда я захожу в студию. На заднем плане мягко играет классическая музыка. Так тихо, что я не смог ее расслышать из-за закрытой двери. Вдоль задней стены расположены стеллажи для просушки холстов, в другом углу расположена стопка подрамников. И все вокруг наполнено яркими красками, она плещется с холстов, застыл цветной каплей на полу, стекает с ее мольберта и кисти. Несмотря на то, что сама Сейди обычно носит более мягкие приглушенные тона, она рисует большими яркими и смелыми мазками.
– Ты хотел бы посмотреть несколько моих работ? Я как раз заканчиваю одну из заказанных картин.
Она указывает на мольберт, перед которым до этого сидела. Там изображен портрет потрясающей рыжеволосой женщины с массивным сапфировым ожерельем. Я шагаю ближе, разглядывая мельчайшие детали, срисованные Сейди с фотографии, с которой она пишет: игра света на драгоценных камнях, тонкие серебристые пряди волос, вплетенные в рыжину густой шевелюры, и даже крошечная родинка над ключицей.
– Это потрясающе, Сейди. Очень. Я даже и не подозревал, что ты настолько хороша, – признаюсь ей.
Ее лицо розовеет.
– Спасибо. Ты бы хотел посмотреть что-нибудь еще? Что-то, что я писала не по заказам? Мои работы отличаются.
Она подходит к прикрытой простыней кучи холстов под окном. Сейди снимает ее и начинает перебирать работы. Серый пейзаж с фиолетовым небом, молодая девушка под деревом, абстрактные картины с яркими брызгами разных цветов. А потом обнаженные тела. Молодые мужчины, изображенные на холстах, члены, покоящиеся между мускулистых бедер, глаза, приглашающие совершить вещи, о которых я даже не хочу думать.