– Есть ли у нас кто-нибудь, кто перепроверяет и ищет признаки конкретно Максена? – спросил Шейд, и Гейл кивнул.
– Уже направили команду. Они дадут нам знать, если что-нибудь найдут, но, когда они отчитывались в последний раз, то дело не казалось таким уж многообещающим.
– А как насчет мест, которые жертвы посетили перед своим похищением? – предположил Аксель. – Если убийца не последовал за ними домой, он должен был каким-то другим способом получить информацию о том, где они жили и жили ли они одни.
– А видеозаписи, сделанные внутри их домов? – сказал Дарио.
– Взлом. – Шейд уже обыгрывал эту идею. Это имело наибольший смысл, поскольку все пользовались мультислейтами и имели домашний компьютер. – Что касается остального, социальные сети?
Он открыл еще одну страницу своих заметок:
– Каждый из них был довольно активен в «Imagine».
Приложение можно было загрузить на мультислейт, и оно было одним из самых популярных на планете и в галактике. Люди могли публиковать фотографии и комментарии, а также отмечать других людей и местоположения.
– Даже я сижу в «Imagine», – сказал ему Дарио.
– Конечно, – Шейд открыл изображения, которые он сохранил и скомпилировал, – но публикуете ли вы фотографии своего дома с указанием номера и отмечаете его точное местоположение на картах?
На некоторых фотографиях жертвы были запечатлены стоящими перед дверью квартиры, номер которой был ясен как божий день, или в конце подъездной дорожки, откуда открывался великолепный вид на их дом. Другие были буквально только из самого дома. На одном была изображена мужская рука, держащая связку ключей – в основном для галочки, поскольку сейчас все стало электронным, даже замки в домах – перед красным домом с белой дверью.
– Если вы пролистаете их странички, – продолжил Шейд, – то заметите, большинство из жертв в какой-то момент упоминают, что живут одни.
Он также открыл скриншоты с комментариями типа: «Еще один день, когда идешь домой один. Кто-нибудь там хочет принести мне пиццу и пообниматься? Не можешь дождаться, когда сможешь расслабиться наедине со мной и моими кошками?»
Дарио выпрямился на своем сиденье и хмуро посмотрел на Акселя:
– Я думал, мы заставили своих людей прочесать их социальные сети.
– Мы и заставили, – сказал он, поворачиваясь к Шейду. – Как далеко тебе пришлось зайти в их ленту, чтобы найти все это?
– Некоторые из них были дальше, чем другие. – Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку сиденья. – Что важнее, так это то, что кому-то было бы довольно легко узнать, где они все жили, даже не встречаясь с ними лично и не ведя реального разговора.
– Возможно, именно поэтому здесь нет записей с камер наблюдения. – Дарио потер лицо, расстроенный и явно немного раздосадованный тем, что его команда не сделала это открытие самостоятельно.
– Мы просмотрели все их сообщения и комментарии, – сказал Аксель. – Там не было никаких странных людей, и у них не было общих контактов.
– Все их мультислейты были найдены рядом с телами, – упомянул Шейд. – Убийца мог удалить сообщения.
Он был достаточно умен, чтобы не оставить никаких следов ДНК или чего-либо еще, что могло бы помочь им сузить круг подозреваемых. Никаких опавших листьев или кусочков грязи. Единственное, что было не совсем чисто на местах преступлений, – это мертвые и изуродованные тела.
– У Максена Швана есть аккаунт. – Аксель переслал информацию, и профиль отобразился на проекции.
– Не похоже, чтобы он часто им пользовался, – сказал Дарио. Там было меньше тридцати постов, и, когда Аксель нажал на самый последний, там была указана дата более недели назад. – Что это?
На снимке был изображен какой-то угол, снятый в черно-белом цвете, что только усложняло задачу. Это выглядело как что-то висящее на стене. Точнее сказать было невозможно, слишком мало информации, чтобы они могли хоть как-то это отследить. Он также не указал местоположение.
– У него всего четырнадцать подписчиков? – Гейл прищелкнул языком. – Бедный парень.
У большинства аккаунтов было не меньше сотни.
– Может, изгой? – Аксель пожал плечами. – Жаждал мести, потому что не мог ни с кем сблизиться?
– А что с его семьей? – спросил Дарио.
– Родители умерли, – ответил Гейл. – У него есть младший брат, но они живут раздельно. Мне связаться с ним?
– Пока нет. – Шейд действительно не хотел торопить события. Как человек, который понимал опасность ситуации, когда общественность отворачивается от тебя, он не хотел рисковать, давая семье Максена неверную информацию. Он все еще мог оказаться не их парнем. – Давай сначала поговорим с Максеном.
Если бы только их ордер поскорее утвердили.
Глава 6
На следующее утро они все еще не получили ордер на обыск, и Шейд обнаружил себя одетым в спортивный костюм и выходящим из гостиничного номера, который он делил с Гейлом. Иногда душ помогал заглушить посторонние чувства, просачивающиеся сквозь стены отеля, но время от времени ему нужно было побегать, чтобы как следует прочистить мозги. И если повезет, сегодня вечером они наконец получат добро на обыск дома Максена. Ему нужно быть в отличной форме.
Прошлой ночью он попросил Акселя показать пару хороших маршрутов, отказавшись принять его предложение позвонить Аполлону. Он убеждал себя, что ему не нужно впутывать репортера в свою жизнь. Кроме того, Шейд пробудет на планете только до конца расследования. Не было никакого смысла заводить друзей.
Эта мысль заставила его мрачно усмехнуться, пока он направлялся к тропинке за отелем, о которой ему рассказывал Аксель. Предположительно, она вела на несколько миль в сторону от города, что идеально подходило для людей, которые хотели немного отвлечься от шума и суеты. Чтобы избежать толпы, он ушел как раз в тот момент, когда солнце показалось на небосклоне. Света было ровно столько, чтобы он мог видеть и не бояться наткнуться на что-нибудь, вот, пожалуй, и все.
Шейд был таким с тех пор, как его бросили родители. Он был из тех людей, которые скорее рискнут бежать в почти полной темноте, чем встретятся взглядом с кем-то еще. Он хотел бы, чтобы одиночество нравилось ему больше, но правда заключалась в том, что это было не так. На самом деле он ненавидел одиночество. Ненавидел быть пойманным в ловушку, где не было ничего, кроме его мыслей и стеснения в груди, которое, казалось, всегда говорило ему, каким эпическим неудачником он был.
В двадцать семь лет большинство людей, которых он знал, имели близких друзей, возлюбленных и даже семьи. Даже его коллеги с Перси собирались и тусовались вместе всякий раз, когда они не работали над делом за пределами планеты.