– Как ты можешь ожидать, что я тебе поверю?
– Потому что это не то, что тебе нужно, – настаивал он. – Не то, что тебе нравится. Дело не только в боли. Важно, что с ней происходит. Тебе нужен постоянный поток как боли, так и удовольствия. Тебе нужно чувствовать себя желанным, но не просто так. Это должно быть ощущение отчаяния.
Шейд почувствовал, что замер, его глаза расширились, когда он посмотрел Аполлону в лицо, пока тот говорил. Правда, которую, как он думал, держал так надежно и скрытно, теперь звучала так, будто в словах Аполлона не было ничего особенного. Словно они обсуждали его любимые блюда, а не извращенные сексуальные желания.
– Я хочу тебя, детка. – Рука Аполлона скользнула по линии подбородка Шейда, пока пальцы не добрались до волос, и он обхватил ладонями его затылок, притягивая ближе. – Отчаянно. Я хочу тебя так сильно, что мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что я должен сделать тебя своим. Понять, что мне придется прокладывать себе путь внутрь тебя до тех пор, пока не останется ни единого шанса, что кто-нибудь когда-нибудь разлучит нас. До тех пор, пока в твоей прелестной головке не возникнет даже мимолетной мысли о побеге.
Шейд не смог бы отвести взгляд, даже если бы от этого зависела его жизнь. Возможно, так оно и было.
– Я хочу твоей любви – нет, нуждаюсь в ней. Даже жажду ее. И ты дашь мне ее. Ты отдашь мне все, вернешь каждое безумное прикосновение, боль и поцелуй. Каждое чувство. Каждое желание. Я собираюсь свести тебя с ума по мне. Я собираюсь сделать так, чтобы здесь были только мы с тобой, – он постучал Шейда по виску, а затем опустил ладонь к тому месту на груди, где находилось его сердце, – и здесь. Я собираюсь поглотить тебя, детка, и хочешь узнать самое интересное?
У Шейда перехватило дыхание, но он был слишком загипнотизирован речью, чтобы бороться со смесью чувства вины и любопытства. Он медленно покачал головой.
Аполлон улыбнулся ему, и на его лице отразилось столько эмоций, прекрасных в своей порочности.
– Самое интересное, – он прикоснулся своими теплыми губами к губам Шейда, поцелуй был коротким и дразнящим, – это то, что ты будешь умолять меня сделать это. Ты будешь жаждать, чтобы я поглотил тебя всего, и я собираюсь подчиниться. Знаешь, почему, детка?
Шейд должен положить этому конец. Он должен был чувствовать себя униженным, или напуганным, ну или хотя бы хотеть дать отпор.
Он должен был чувствовать себя как угодно, но только не...
Очарованным.
– Потому что в глубине души ты знаешь, что я – лучший выбор, который ты когда-либо сможешь сделать. Я – все, чего ты когда-либо хотел, Шейд. Я единственный, кто унимает бурю в твоем разуме. Единственный, кто может заставить тебя чувствовать себя плохо, – он прикусил нижнюю губу, – именно так, как тебе нравится. Настолько плохо, что даже хорошо. Я – единственное, что стоит между твоей скучной и не приносящей удовлетворения жизнью и свободой, о которой ты всегда мечтал. Я – твой билет в мир, свободный от Перенасыщения и необходимости опускать глаза перед незнакомцами. Со мной ты всегда будешь идти с гордо поднятой головой. Когда я буду рядом, ты ни в чем не будешь нуждаться.
– Ты убиваешь людей. – Верно. Как он мог забыть об этом, хотя бы на секунду?
– Ты не единственный, чьи внутренние демоны успокаиваются благодаря нашей связи. Я получаю удовольствие от того, что довожу тебя до состояния блаженства, причиняю тебе боль, а затем успокаиваю. Наблюдая, как ты пытаешься сдержать слезы. – Аполлон закрыл глаза и сделал глубокий вдох, после чего издал низкий стон, от которого по спине Шейда пробежали мурашки. – Я не чувствовал необходимости выбирать кого-то другого с того дня, как впервые увидел тебя. Ты хочешь, чтобы я прекратил охоту?
Шейд позволил Аполлону снова уложить их на скамью, чтобы тот мог приподняться над ним, устроив свое тело поверх его, стараясь не раздавить своим весом.
Аполлон положил руки по обе стороны от головы Шейда и снова поцеловал его, ласково, с чуть большим жаром и предложением, чем в предыдущие разы.
– Останься со мной.
Он имел в виду остаться с ним, чтобы у него не возникло потребности убивать.
– Ты пытаешься меня шантажировать.
– Я пытаюсь воззвать к тому надоедливому сочувствию, которым ты был обременен, – поправил Аполлон, и улыбка вернулась на его лицо в полную силу. Он не чувствовал себя виноватым и даже не пытался скрыть это. – Использую его в своих интересах. Но я только зароню семя, – он снова поцеловал его, – пока что.
Шейд почувствовал, как твердый член мужчины прижался к его животу, и ответный жар охватил его, словно лесной пожар.
– Ты сказал, что на сегодня мы закончили.
– Я кончу вот так, – пообещал Аполлон, двигая бедрами так, что его член потерся о живот Шейда.
Как будто у них был собственный разум, руки Шейда поднялись, опускаясь на бедра Аполлона. Он не должен был этого делать. Не должен был даже отдаленно хотеть этого, и все же...
– Мысли начинают возвращаться.
– Какие именно, детка? – Аполлон убрал его влажные волосы со лба, продолжая свои неторопливые движения по нему. Словно он и впрямь получит удовольствие, если кончит таким образом.
Но Шейд знал. Все было ясно как божий день. То, как заострился взгляд Аполлона, как потемнели его голубые радужки, превращаясь в глубокие океаны, впитывая Шейда, обещая защиту от хаоса его собственного разума.
– Те, что говорят, что я монстр, раз слушаю тебя. – Шейд впился пальцами в бедра Аполлона. – Те, что говорят, что я отвратительный.
– Не слушай их, – сказал он.
Шейд вдохнул, давая себе шанс повернуть назад, прежде чем сделает что-то, что определенно не понравится голосам. Прежде чем сделать что-то, о чем он, без сомнения, пожалеет позже, когда блаженство, которое он сейчас испытывал, закончится, и он вернется к жестокой реальности мира.
Шансом он не воспользовался.
– Помоги мне, – прошептал Шейд. – Сделай так, чтобы я не смог их услышать.
– Ты уверен, детектив? – Аполлон ждал, ожидание было написано на его великолепном лице.
Лицо дьявола.
Лицо, которое Шейд видел как в фантазиях, так и в ночных кошмарах.
Дьявол всегда рад демону, не так ли? Значит, он не станет осуждать Шейда за то, что он уступил, только в этот раз.
– Да, – сказал он, – я уверен.
Аполлон приподнял одну ногу и приставил свой член к дырочке Шейда. Затем он ухмыльнулся и посмотрел на него сверху вниз с таким вожделением и собственничеством, каких Шейд и представить себе не мог.
Сильным толчком он пронзил его, толкаясь глубоко и жестко. Он задал быстрый ритм, словно был слишком погружен в безумие, чтобы беспокоиться о медленном или размеренном проникновении. Его движения были довольно небрежными, хотя с каждым толчком он натыкался на простату Шейда.