– В самом деле? Не такая уж и редкость. Это одна из немногих работ, на которую нас возьмут только за то, что мы Читты. В других местах нас избегают.
– У меня такого опыта не было. – Аполлон нахмурился. – Очень жаль, что был у тебя.
– А они, – Шейд указал на офицеров, сидевших по другую сторону от него, – знают?
– О том, что я Читта? – Аполлон кивнул. – Да. Как и большинство людей в моей жизни. Я не держу это в секрете.
– Звучит заманчиво. – Шейд попытался скрыть нотки горечи в своем тоне, но безуспешно. Вздохнув, он одним глотком допил остатки своего напитка, прежде чем постучать по стойке бара, показывая, что хочет еще. – Я приношу свои извинения. Это нечестно с моей стороны.
– Честность переоценивается. – Уголок рта Аполлона приподнялся.
В этом взгляде было что-то напряженное, что-то такое, от чего Шейд чуть не заерзал на стуле, поэтому он прочистил горло и продолжил разговор:
– Так вот почему я не мог тебя прочитать? Мы оба Читты?
Хотя он никогда не встречал других представителей своего вида, он провел множество исследований и был активен на нескольких онлайн-форумах. Никогда не упоминалось о том, что Читты не способны чувствовать эмоции друг друга, но это могло бы все объяснить. Учитывая, насколько разными были все тела во Вселенной, такое вполне себе могло произойти.
– Скорее всего, – подтвердил Аполлон. – У других тоже были проблемы с чтением меня. Наверное, у меня просто крепкие ментальные стены.
– Так вот как ты выяснил, кто я такой? Ты все еще можешь читать меня?
Он постучал себя по виску:
– На самом деле я заметил, как ты дрожишь. И предположил.
Шейд вгляделся в его лицо, но другой мужчина казался спокойным, как всегда, даже расслабленным:
– Не похоже, что ты сталкиваешься с такой же проблемой.
– Я редко чувствую Перенасыщение, – поделился Аполлон. – Хотелось бы, чтобы это было из-за моих ментальных стен, но, честно говоря, я не самый сильный Читта. Я не могу никого прочитать, не установив зрительный контакт.
Перенасыщение происходило, когда Читты использовали свои способности в слишком людном месте, чрезмерно стимулируя их. Некоторые страдали от Перенасыщения постоянно, в то время как другие испытывали его лишь изредка или вообще не испытывали. Это была одна из тех вещей, которые невозможно было предсказать. Некоторые мозги справлялись с наплывом внешних эмоций и постоянными сбоями, влияющими на их зрение, лучше, чем другие. Если Аполлон не чувствовал никого другого, пока не смотрел в глаза, можно было с уверенностью предположить, что он никогда не сталкивался с чрезмерной стимуляцией.
– Повезло. – Шейд вздохнул.
– Как часто это происходит у тебя?
– Только когда я дышу. – Шейд повторил свой предыдущий ход и заказал третий напиток.
– Уверен, что справишься со своим алкоголем, детектив?
– Обычно справляюсь, – ответил Шейд. – Хотя алкоголь на каждой планете разный.
– Тогда нам придется подождать и посмотреть. – Аполлон снова одарил его своей дружелюбной улыбкой.
Аксель рассмеялся вместе с остальными рядом с Шейдом, напомнив ему, что они здесь. На мгновение Шейд забыл, что они с репортером были не одни, что было... неслыханно для него.
Шейд постоянно подвергался бомбардировке эмоциями других людей, что делало невозможным для него когда-либо «забыть» об их присутствии. Так произошло потому, что Аполлон тоже был Читтой? Дело было в их способностях? Было ли это затемнением или чем-то подобным?
Или он просто был отвлечен по другим причинам?
Как и тогда, в коридоре, Шейд признал, что Аполлон был очень привлекательным человеком. Все в нем кричало о привлекательности. У него были идеальные пропорции, он был хорошо одет, дружелюбен...
Милый. Безопасный.
Две вещи, которые Шейд мог бы использовать в большей степени хотя бы для того, чтобы помочь обуздать своих внутренних демонов, с которыми он всегда боролся. Но он был здесь не для того, чтобы встретиться с кем-то и взвалить на него свою ношу. Аполлон проявил себя как всесторонне развитый человек, который был в ладу с собой. Последнее, в чем он нуждался, – это чтобы кто-то вроде Шейда вмешался в его жизнь.
Еще... не мешало бы узнать Апполона немного лучше, по крайней мере прямо сейчас, хотя бы просто потому, что Шейд впервые встретился лицом к лицу с другим Читтой. Он должен воспользоваться возможностью, верно? Это не обязательно должно было означать что-то большее.
– Ты с кем-то встречаешься? – Вопрос слетел с его губ так быстро, что ему потребовалась секунда, чтобы осознать, что именно он задал его. Как непрофессионально.
– Нет, – ответил Аполлон, и если он и был оскорблен, то никак этого не показал. – Хочешь верь, хочешь нет, но на самом деле я довольно скрытный человек. Я еще не нашел никого подходящего.
– А я нет, – сказал Шейд. – То есть верю. Кажется, Аксель довольно хорошо тебя знает.
Он мог бы рассказать Шейду о других парнях, управлявших «способностями», и похоже, старший офицер тоже его любил.
– Вероятно, он пытался свести нас раньше, потому что знает, что мы оба Читты. – Аполлон оперся руками о край стойки. – В свободное время я обычно держусь особняком, так что держу пари, он тоже пытается присматривать за мной.
– Это не может быть правдой. – Шейд не мог себе представить, чтобы кто-то, привлекающий к себе столько внимания, сидел дома все выходные в одиночестве сложа руки. – А как насчет твоей семьи? Друзья?
– Семьи у меня нет, а что касается друзей... – Аполлон пожал плечами. – Конечно, они у меня есть. Но чаще всего мне нравится мое личное пространство. Ты понимаешь. Мои способности далеко не так сильны, как твои, но иногда приятно просто уйти и насладиться тишиной, понимаешь?
Он понимал.
– Не любишь быть в центре внимания? – спросил Шейд.
– Скорее, предпочитаю смешиваться, – ответил Аполлон. – А как насчет тебя, детектив?
– Я бы предпочел жить в какой-нибудь дыре, вдали от цивилизации, – пошутил он. В основном.
– Похоже, ты занимаешься не той работой.
– Это была одна из немногих профессий, которая могла меня привлечь, – признался он. – Меня поместили в систему в юном возрасте, так что мой статус Читты был довольно широко известен в детском доме.
А еще сделал невозможным усыновление. Он был никому не нужен, и он был вынужден раз за разом наблюдать, как его обходят стороной ради других нормальных детей. Даже те, кто почти выбыл из системы из-за возраста, были выбраны вместо него. Когда он позволял себе вспоминать о тех временах, в нем все еще оставалась какая-то затаенная обида, поэтому он старался этого не делать. К сожалению, в теории расстаться с прошлым было намного легче, чем на самом деле.
– Когда я понял, что застряну там до восемнадцати, то сделал единственное, что пришло мне в голову. Сосредоточился на учебе. В итоге я окончил школу почти на четыре года раньше остальных в классе, был принят в Академию в шестнадцать лет и... – Он замолчал, проводя пальцами по коротким волосам у основания черепа. – Понятия не имею, зачем я тебе все это рассказываю. Мне очень жаль.