В центре комнаты была никакая не инсталляция, а Атилас.
Под центром я подразумеваю именно середину комнаты, а не только пола. Будто бы какой-то волшебник подвесил его в воздухе, спиной к полу, лицом к потолку. Несмотря на речь, он казался без сознания: голова слегка опущена вниз, и даже ноги свисали чуть ниже туловища.
Я шагнула к нему и проглотила ком. Как же он висит, ведь его ничто не держит? Но когда я подошла ближе, разглядела, что воздух под ним слегка посверкивает. Под ним в воздухе поблёскивали тоненькие нити.
Нет, не под, а сквозь него. Снизу-вверх тянулось множество тончайших, будто бы стеклянных нитей, похожих на паутину. Они пронизывали его тело в миллионах точек, держа его на весу.
Во блин.
Надеюсь, это сон.
— Что, — я снова сглотнула, чтобы не блевануть, — Что с тобой случилось, Атилас?
Голова Атиласа повернулась, он взглянул на меня сквозь прозрачные нити. Его глаза были беспощадны и затуманены.
— Почему ты опять здесь?
— В смысле, опять? Это первый раз. На самом деле мне кажется меня тут вообще нет, и я сплю.
Атилас вымученно усмехнулся и сказал:
— Жаль я не убил тебя, когда была возможность.
Будто кто-то ударил меня и вышиб весь воздух. Он на самом деле жалел об этом.
— Ну офигеть, блин! — раздосадовано сказала я, — А я тебе чай заваривала, и вообще!
Атилас снова рассмеялся. Ох, лучше бы он этого не делал — ему явно больно.
— В этот раз они сделали тебя более правдоподобной, — сказал он.
Он смотрел прямо на меня, и это было ужасно. Не моргая, прищуренными, настолько бездонными, бледно-карими глазами, которых у человека быть не может. Пару раз видела, как он так смотрел на других жителей За, но на меня такой взгляд был направлен впервые.
— И не надо так на меня смотреть, — твёрдым голосом сказала я. Это точно сон. Уверена в этом процентов на шестьдесят, — Это не я с тобой сделала.
Он отрывисто вдохнул. Я испугалась.
— А, явно потрудились, — сказал он, — Интересно, убить ли тебя?
Он точно говорил сам с собой, и мне не хотелось подходить ближе, пока он так погружён в себя. Казалось, он и так на взводе, так что, если я нечаянно его напугаю, он точно что-нибудь со мной сделает. Поэтому я сказала:
— Попробую тебя оттуда снять.
Атилас тихонько рассмеялся и глянул на меня через щелочки глаз.
— Убью тебя, — сказал он.
— Да что с тобой не так? — крикнула я, — За что меня убивать? Я же помочь пытаюсь!
— Правда?
— А что я по-твоему делаю? — хотелось обозвать его, но решила, что тогда он точно попробует меня прикончить. А вообще, думаю, человеческими ругательствами жителя За не обидишь. Может спрошу у Джин Ёна, как друг друга оскорбляют в За пределами — он точно знает пару-тройку словечек.
— Как знать, — ответил Атилас и опять рассмеялся.
Судя по слегка булькающему звуку его смеха, прозрачные нити пронзали его внутренние органы. Очень плохо.
— А я помочь пытаюсь, — проговорила я и обошла его кругом, стараясь не задевать нитей. Кто знает, какую боль они ему причинят, если я буду не осторожна, — Что это за штуки вообще?
— Классический подход к сбору информации, — сказал Атилас и снова уставился в потолок, — Как жаль. Буквально только что твои методы начали казаться более интересными. Если думаешь обезоружить меня вопросами, на которые и так знаешь ответы, спешу заметить, тебя ждёт разочарование.
— Ладно, — сказала я, — И не помогай. А вообще, вляпался тут ты. Если что, оставлю тебя здесь.
Он так резко повернул голову, что я подпрыгнула.
— Лунный свет, — сказал он и снова рассмеялся, — Они заточили меня в лунный свет, и ад закрыл дорогу.
— Вообще не помог, — сказала я и буркнула под нос, — И чего фейри никогда не говорят прямо?
— Жизнь так скучна, когда все называют вещи своими именами.
— Да? И каково тебе сейчас живётся?
Атилас снова уставился в потолок, а мне стало стыдно. Таких ужасных вещей говорить даже во сне нельзя.
— Прости, — хмуро сказала я, — Не надо было это говорить.
— Следить за языком так трудно, Пэт, не правда ли?
— Раз на раз не приходится, — ответила я и ещё раз обошла вокруг него. Нити и впрямь походили на лунный свет, но как они работают, и уж тем более, как его снять, совсем не понятно. На ум пришёл погребальный костёр Брюнхильды, — Когда тебя освободим, на нас же не станут кричать Валькирии, а?
— Какая невежественность, — вздохнул Атилас, — Неужели я не говорил, что это лунный свет? Валькирии в ту же секунду разорвали бы меня на куски. Это орудие пытки, не убийства.
— Знаю, — ответила я и шмыгнула носом.