— Не могу, — сказала я.
— Разумеется можешь. Тебе же не впервой убивать.
— Никогда никого не убивала, — сказала я и отбила очередной удар, — в смысле, не умею я.
И дышать нечем.
Несколько диких выпадов спустя я выронила один нож. Атилас отбросил своё оружие и шагнул ко мне, ожидая, что я рубану другим клинком, но рука сама собой опустилась. Пока он вооружён, я буду защищаться, но нападать не стану.
Он с надеждой глянул на меня, я вздохнула.
— Не буду я на тебя нападать, — сказала я и отбросила клинок.
— Неразумно с твоей стороны, — ответил он, и в его правой руке снова сверкнул металл.
Можно сказать, я к этому была готова. В любом случае, нож ничуть меня не удивил.
— Пожалуйста, — почувствовала лёгкое тепло, едва уловимое движение, будто Джин Ён стоял позади, — Это я, Пэт.
— Знаю, — отозвался он.
Внезапно появилась надежда. Неужели не убьёт?
— Меня держат между этажами в полицейском участке, — еле слышно сказал он и одним ударом в сердце убил меня. Последнее, что я почувствовала, было то, что он поймал меня подмышки и я упала на его грудь. Я проснулась.
Было тепло и голос непрерывно бормотал на ухо: «двенадцать умножить на один равно двенадцать, двенадцать на два — двадцать четыре, двенадцать умножить на три равняется тридцати шести…» Это был голос Джин Ёна, но он так глубоко проник в Между, что я понимала, не задумываясь и не обращая внимания на то, что корейские слова, вообще-то намного длиннее.
Это он что, таблицу умножения на двенадцать рассказывает?
«Двенадцать помножить на десять — сто двадцать…»
Ага. Так и есть.
Меня обнимали не руки Атиласа, а Джин Ёна, что было странно.
— Зачем ты рассказываешь мне таблицу умножения? — утыкаясь в его шею, спросила я. Зеро бы не одобрил, что я так близко к Джин Ёну, ведь по моему организму всё ещё циркулирует слюна вампира, но мне было тепло, я жива, а таблица умножения, как ни странно, успокаивала. Своеобразное математическое успокоительное.
— Спи, — вместо ответа сказал он. Между придавало корейским словам английское значение, — Не вздумай кусаться.
— И не собиралась, — промямлила я и чудесным образом провалилась в сон.
Глава 11
Я медленно проснулась: тепло, я благоухаю и жива.
Секундочку. Благоухаю?
Почему в моей комнате пахнет Джин Ёном?
— Что за…? — буркнула я и открыла глаза. Вместо стены я увидела подбородок цвета кофе с молоком. Левую руку держало что-то тёплое, и видимо во сне я повернулась на бок, и правая рука оказалась на груди Джин Ёна.
Издевающийся голос Атиласа сказал в голове: «…вечно цепляется…», и я резко села, а Джин Ён внезапно выдохнул от того, что я нечаянно ткнула его в живот.
— Wae? — прохрипел он.
Проснулась я ещё не окончательно, поэтому тут же извинилась, но, когда убрала упавшие на глаза волосы, уловила запах одеколона на рукаве футболки.
Офигительно, блин. Теперь и я Джин Ёном пропахла.
— Когда соберёшься в следующий раз спать в моей кровати, сначала душ прими! — возопила я. — Всё тобой пахнет!
Джин Ён лениво улыбнулся потолку: Ne. Я бы сказала, он крайне доволен собой, и ничуть не сожалеет, но в его случае это обычное дело.
Глянула на настенные часы. Шесть тридцать? Неужто я спала так долго? Прежней усталости я больше не чувствовала. Прекрасно. А ещё и голова соображает куда лучше.
— Погоди, — сказала я, — а где Зеро? Разве он не должен уже вернуться?
— Ah, — сказал Джин Ён и резко сел. Между шепнуло довольно странный перевод. — Куда делось время? Я спал.
— Думала ты не спишь, — я сунула ноги в кроссовки и добавила, — Пойдём Зеро поищем.
Только я завязала шнурки, как дом шевельнулся, впуская Зеро. Я метнулась вниз, Джин Ён шёл позади. Я поймала Зеро как раз возле входной двери.
— Он сказал, его держат между этажами в участке, — выдохнула я и перевела дух.
Впервые за эти дни он расправил плечи.
— Ты уверена?
— Да, — ответила я, — Не знаю, зачем он это сказал, ведь всё равно меня убил, но это точно правда.
— Почему ты не пришёл и не сказал мне? Мы бы уже были там.
К моему удивлению, Джин Ён, которому был адресован вопрос, пожал одним плечом и сверкая глазами сказал что-то, что я не могла понять ни одним из моих обычных способов. Судя по интонации — что-то грубое.
Панцирь ледяного спокойствия Зеро на мгновение треснул. Вместо того, чтобы как обычно ответить, будто перед ним ребёнок, он прорычал:
— На твои ребячества нет времени! Я в курсе, что вы с Атиласом недолюбливаете друг друга, но тебе лучше, чем кому-либо должно быть известно, в каких условиях его держат последнюю неделю!