То есть, как видим, украинские круги лишь немного расходились в понимании расового вопроса. Бели одни видели в нем лишь игру слов, то другие, подходя прагматично, считали, что Гитлер может говорить и писать, что угодно, но жизнь заставит его отказаться от своих взглядов. Кроме того, похожей точки зрения придерживался и немецкий генералитет, который рано пошел на сотрудничество с украинцами»[82].
Упомянем здесь еще одну причину, по которой оуновцы, да и вообще все украинские политики, могли надеяться на вменяемое поведение гитлеровцев на землях бывшей советской Украины.
В 1939 году Польша была поделена между Сталиным и Гитлером. Широко распространено мнение, что раздел состоялся по линии этнической границы — земли, на которых поляки составляли большинство, отошли Рейху, а украинские и белорусские территории — Советскому Союзу. Но это не так. Например, в состав СССР вошла и Белостокская область, населённая преимущественно поляками. Как пишет польский историк Ричард То-рецкий, после раздела Польши в 1939 году «почти вся Западная Украина оказалась в границах СССР. Только её небольшой обрезок, называемый Закерзонским краем, оказался в границах Генерал-губернаторства»[83] — то есть в «Тысячелетнем Рейхе».
В Генерал-губернаторстве в 1939–1941 гг. немцы относились к украинцам значительно лучше, чем к полякам или евреям. И, более того, ощутимо лучше, чем к украинцам до этого относились поляки. Оккупанты открывали украинские школы и средние учебные заведения. Украинцев охотнее, чем поляков, призывали в полицию, здесь выходили украинские газеты. Никакой принудительной отправки на работы в Германию, террора или, тем более, геноцида, украинское население Закерзонья на себе в 1939–1941 гг. не чувствовало. Жесткое поведение нацистов в пределах Рейхскомиссариата Украина в 1941–1943 гг. оказалось для представителей всех украинских партий более, чем неприятной неожиданностью.
Так или иначе, в связи с событиями июля-сентября 1941 г. — разгоном немцами бандеровского правительства во Львове и последующим террором против националистов — пути ОУН(б) с немцами разошлись. До 1944 г. никакого сотрудничества между обеими сторонами не было, а в последние полтора года войны оно носило эпизодический характер.
Все это говорит не о парадоксальности мышления бандеров-цев, а об их чёткой политической позиции и возможности договариваться с кем угодно и сражаться против кого угодно ради достижения заветной цели — создания независимой Украины. Даже после войны командование ОУН И УПА приказывало своим бойцам, в случае войны СССР с Западными демократиями и оккупации войсками последних территории УССР, сдать освободителям только меньшую часть оружия… чтобы в случае необходимости оставшиеся автоматы и винтовки выкопать, и (в который раз!) начать партизанскую войну с новыми возможными противниками украинской государственности.
К упомянутым Семирягой «формированиям националистов, созданным при покровительстве немцев», относятся и некоторые мельниковские отряды. Правда, возникли они не в 1941 году, а в 1943 и 1944 гг.
Коллаборационистским формированием ОУН(м) стал сформированный летом 1943 года Украинский легион самообороны (УЛС), состоящий из 3-х сотен. УЛС действовал на Волыни в районе Кременеччины. Бандеровцы, которые к тому времени создали многочисленную УПА, разоружали мельниковцев и включали их в свои ряды. Поэтому под давлением Повстанческой армии УЛС «демобилизовался», то есть перешел на нелегальное положение, но не ушёл в лес. В начале 1944 года на основе УЛС был создан 31-й коллаборационистский батальон СД, хотя неофициально использовалось и старое название — УЛС. Формирование насчитывало 500–600 бойцов. Летом 1944 г. одна чета (рота) УЛС перешла на сторону УПА, большинство же членов УЛС воевало в качестве коллаборационистов до конца войны.
Вторым мельниковским формированием была Буковинская самооборонная армия (БУСА), созданная, как видно из названия, на Буковине (Черновецкая область УССР).
83