Пришлось признать, что я никогда не стану такой, не смогу стать…той к кому он сорвётся ночью. Ударив ладонью по воде я вскочила и покачнулась. В ушах шумело, перед глазами стояло марево. Возможно сказалась ночь без сна и под умиротворяющий плеск воды я задремала, но ухватившись за поручень я тряхнула головой, надеясь придти в себя. Скрипнули доски и я повернулась, сумев рассмотреть фигуру приближающегося человека.
— Чего тебе? — неприязненно процедила я, боясь показать, что едва держусь на ногах.
— Узоров просил передать…
Встрепенувшись я качнулась, но не смогла сдвинуться с места. Глаза закрывались сами собой и я стиснула перила крепче.
— Всё порядке? — спросил подошедший и ухватил меня за плечо. Я что-то бессвязно пробормотала перед тем как свалиться в его руки.
Сознание возвращалось вспышками. Я пыталась пошевелиться, но не успевала очнуться как снова погружалась в вязкое забвение. Когда наконец я смогла осознать себя, то обнаружила себя в полутёмной незнакомой комнате. Высокий белый потолок с длинными трубками ламп дневного света, забранные решётками окна, узкая кровать с металлической спинкой, шкаф у окрашенной стены с прозрачными стенками заставленный коробочками — всё указывало что я в медицинском кабинете. В подобных я бывала несколько раз после тяжёлых травм. Но ни в одном меня не привязывали. Вокруг запястий были обёрнуты эластичные бинты и закреплены в в специальных петлях. Голова гудела, дыхание царапало пересохшее горло, в желудке образовался колючий комок. На локтевом сгибе из вены торчала пластмассовая светлела наклейка, а значит мне вливали Подёргав руками я убедилась, что путы надёжны и замерла, внезапно услышав шум. Судя по звукам ко мне приближались несколько человек.
— Зачем ты её привёз? Я не стану тебя выгораживать.
— Это единственный шанс взять пробы и выяснить наконец, кто она. Ты же понимаешь, что она не может быть…
— Идиот! — за неплотно закрытой дверью послышался звук глухого удара. — Ты решился на это, чтобы просто узнать кто она такая?
— Нет! — яростно вскрикнул смутно знакомый голос. — Не просто. Если ОН скрывает её от остальных значит…
— Это ничего не значит, — перебил неизвестный. — Он может позволить себе любую блажь.
— Но если это та самая, — вкрадчиво увещевал дрожащий голос, — он сделает всё, чтобы о ней никто не узнал.
— Ты хочешь шантажировать Узорова? — пораженно спросил первый. — Скажи, что ты не увёз её тайно. Скажи мне, что ты не сделал этого!
— Камеры нас не засняли…
Стена содрогнулась. Раздались звуки борьбы, смешанные с рычанием и сдавленными стонами. Они были так близко, за тонкой перегородкой и я испуганно забилась, пытаясь выпутаться и зацепив ногой опрокинула столик. Сердце ломилось в рёбра и запах…
Мокрая шерсть и тлен: запах истинного страха…
Расколовшая стеклянная столешница и разлетевшиеся по кафельному полу осколки флаконов и ампул блестели гранями, смоченными лекарством.
— Она опять… — раздражённо рявкнул незнакомец и распахнул дверь.
Замерцав вспыхнул свет и я зажмурилась, вжимаясь в кровать, инстинктивно пытаясь казаться меньше.
— Судороги? — гнусавя спросил тот, кто привёз меня. — Снова? Ты же говорил…
— Заткнись, — холодно процедил голос и надо мной склонились. Об этом мне сообщил звук тяжёлого дыхания и аромат свежей крови. — Илария? Ты меня слышишь?
— О чём ты?
— Посмотри как она дрожит. Девочка испугана.
Понимая, что разоблачена я отвернула голову. Чужая ладонь откинула от лица волосы и я тихо всхлипнула.
— Больно.
— Где болит, дорогая? — елейным голосом заинтересовался первый.
Отрыв глаза я прищурилась, но смогла рассмотреть сидящего на кровати: немолодой уже мужчина, с узким лицом обрамлённый аккуратной бородой и коротко остриженными седыми волосами в тёмно синем хирургическом костюме. Он с нетерпением всматривался с мои глаза и понимая, что от каждого слова зависит моя жизнь я тонко проскулила
— Живот. Я опять отравилась?
— Как часто у тебя это? — с надеждой прогнусавил другой.
— Можно воды? — к губам поднесли стакан и набрав жидкость в рот я дёрнулась, выплёвывая всё и кашляя. Выгибаясь я натянула бинты и тонко вскрикнула. — Развяжите!
Через несколько секунд меня накрыли одеялом и успокаивающе потрепали по плечу.
— Ты можешь поранить себя. Так лучше.
— Доктор, — прошептала я доверительно, — если мне станет плохо я позову, но не оставляйте меня связанной, прошу, — он задумался, закусывая губу и я надавила, — Это унизительно. Мы ведь знаем, то приступа больше не будет.