- Ей явно промыли мозги. Кто знает, что он с ней сделал.
И к ужасу женщины мудрец кивнул:
- Результат на лицо. Эйприл, отойдите. Это не ваше дело. Нам не нужны жертвы среди людей.
- Ни за что! - Эйприл стала перед парнем, закрывая его от остальных магов. - Если это тот Корсик, пусть он скажет, что он делал по пути в Радвиль!
- Эйприл, отойди. Ты уже ничего не докажешь, - Арвиль попытался отстранить ученицу, но та противилась.
- Пусть скажет! - повторила она.
- У нас нет времени для игр! - воскликнул предполагаемый Корс.
- Нет, отвечай! Я не отойду, пока он не скажет!
- Магистр Корсик, скажите, пожалуйста, - кивнул один из мудрейших.
- Ну, многое... Не помню
- Не правда! Ты не мог забыть этого! Это было слишком зрелищно! Какое зелье ты готовил?!
- Вы послушайте её, - обратился инкуб к первому ряду магов. - Все же знают, что ни один маг не варил бы зелья при людях.
И мудрая Крепость, как овцы, кивали.
- Враньё! Корс варил сонное зелье и бросил туда!.. - Эйприл решила предпринять ещё одну отчаянную попытку довести, невиновность Арвиля. Вполне могло не сработать: инкуб мог быть подготовлен лучше. - Что нельзя смешивать?! Какие субстанции не должны оказаться в одной смеси?!
Корс запнулся.
- Отвечай же, если ты белый маг с рождения, как говоришь! Этому в первую очередь учат всех белых магов!
- Э-э... Это... Как его... Их... Ну, эти...
- Довольно, - остановила парня женщина с Крепости. - Это не доводит ничего, кроме нерадивости магистра Корсика. На что стоило бы обратить внимание наимудрейших. Идите к родителям, Эйприл, - она указала в сторону на стоящих в оцепенении маму и папу.
- Нет! У вас нет доказательств! Он не виновен!
- Доказательств выше крыши, - произнёс один из стоящих. - Магистр Клилио, наконец, решился открыть, где это Вилонэ нашёл такого способного ученика. За что позже и поплатился жизнью, - лицо Арвиля ожесточилось, но он смолчал, и никто этого не заметил. "Прокурор" продолжал. - В нём тёмная кровь, он не может быть верным Крепости. Я требую...
- Если бы это было так, почему Арвиль не исчез как все тёмные?! - выкрикнула Эйприл, впрочем, уже понимая, что наставник прав: всё уже решено.
- Откуда я могу знать? Может всё ещё надеется на оправдание! Я повторяю! Я требую немедленного исполнения приговора!
- Но он невиновен! - женщина не понимала, почему сам Арвиль молчит. - Арвиль! Скажи же им!
- А смысл? - парень снова стал безразличным, как когда-то. - Они всё равно мне не поверят. Не хочу бросать слов на ветер. Иди к родным, Эйприл. Тебе не следует быть здесь.
- Ни за что!
- Иди.
Поддавшись внушению, женщина тихо поплелась к родителям.
- Будь счастлива, красавица Эйприл, - Арвиль улыбнулся и бросил жезл на землю. - Давайте покончим с этим, - выдохнул он своим судьям. Те приготовились нанести смертельный удар, но не успели.
Перед глазами Эйприл внезапно проплыли картины из прошлого. Всё то, что произошло с ней во время путешествия: все случаи, когда Арвиль спасал её жизнь и та боль, когда она думала, что потеряла его. Неужели она так просто оставит его? Неужели потеряет снова, на этот раз навечно? И она стряхнула внушение, словно пыль со старинной книги. Как тогда в Башне, она отбросила всякий здравый смысл и совершила настоящее безумие: она выпустила свои неконтролируемые силы, которые в последние дни просто бурлили в ней из-за отсутствия тренировок (Арвиль считал, что ученице, после всего пережитого, необходимо отдохнуть от магии).
По площади промчался огненный вихрь огромной силы, обдавая всех жаром и сбивая с ног зазевавшихся. Ветер так и свистел в ушах.
Сначала все подумали на Арвиля, но вдруг кто-то из магов крикнул:
- Это не он! Это девочка! Она взяла его силы! Тёмные не способны на передачу!
Пару мгновений эти слова эхом передавались в толпе, затем послышался ещё один вскрик, на этот раз женский. Возле какой-то женщины-мага, парень называвший себя Корсиком, рассыпался тысячью белых червяков, попав под вихрь. А ветер становился всё сильнее.
- Эйприл! Контролируй себя! Возьми себя в руки! - крикнул ей отец. Женщина даже почувствовала его слабую попытку взять под контроль разбушевавшиеся стихии, но его уровень был так низок, а годы без практики этому лишь способствовали.