— Малфой?! — снова воскликнул Рональд. — Клянусь Мечом Годрика, что, если Малфой и знает, он ни за что не поможет Гермионе только потому, что она магглорожденная! — этих слов в гостиной не ожидал никто, особенно Гермиона.
Девушка резко встала с кресла, теперь возвышаясь над Рональдом, что удобно расположился на нем с остальными однокурсниками за исключением Невилла, севшего на полу около Гермионы.
Грейнджер и подумать не могла, что Рональд Уизли, один из ее самых близких друзей, когда-либо (может быть только вначале первого курса) задумывался о чистоте ее крови! Это было узнать тем хуже, что Рональд был с ней рядом постоянно, не стеснялся списывать домашнее задание, пользовался ее знаниями, и вместо уроков проводил время в праздных разговорах с другими гриффиндорцами, не очень удачно качался на метле около колец, называясь гордо вратарем, или зажимался с Браун по углам Замка или в гостиной, не стесняясь никого (и преподавателей в том числе)! И эти случайно сорвавшиеся слова в миг открыли Гермионе глаза на очень многое в поведении Рона (или казалось, что открыли, учитывая в каком разгневанном от обиды эмоциональном состоянии находилась девушка): Рональд Уизли считал себя чистокровным волшебником, которому не надо было прилагать и толику усилия, чтобы заклинание сорвалось с конца его волшебной палочки и угодило прямиком в цель; он был лентяем по той причине, что он уже был особенным среди большинства населения планеты — в его жилах текла магическая кровь; Рональд использовал Гермиону все эти годы, потому что считал ниже своего достоинства штудировать школьные учебники; Рональд Уизли воспринимал труды магглорожденных и полукровок как что-то для них необходимое, то, что поможет им выжить в их мире, в мире волшебников, даст иллюзию, что они хоть что-то значат для ядра волшебного общества.
И это открытие, а можно не сомневаться, что в нем есть хотя бы крупица здравого смысла, вывело из себя Гермиону Грейнджер намного больше, чем все выходки Малфоя и остальных слизеринцев вместе взятых за все годы, проведённые в Хогвартсе. Слизеринцы не скрывали своего отношения к ней и ей подобным, не прикрывались дружбой, а говорили в лицо все, что думали, все, чему их учили с рождения думать о магглах и магглорожденных волшебниках, каким-то чудом, капризом Мерлина, угодивших в их мир. А сказанное только что Роном, сводилось к тому, что он не считал себя обязанным помочь магглорожденным. Его интонация не могла обмануть Гермиону, ведь замолчали все, находящиеся в гостиной.
И если кто-то захочет понять испытываемые в этот момент чувства гриффиндорки, их можно описать двумя словами и одним предлогом: Нож В Спину.
— Как вовремя вспомнили про Малфоя, — с нескрываемым раздражением, медленно, в походящей на упомянутого слизеринца манере, произнесла Гермиона. — Он уже скоро будет здесь. И я не собираюсь портить сосуществование с ним в одной Башне только, потому что забыла ему сообщить о маленьком сборе друзей. У нас с Малфоем согласованы правила, и я не намерена нарушать их, — отчеканила Староста и, бросив на Рональда испепеляющий взгляд, удалилась в спальню под гнетущую тишину, что повисла в гостиной.
— Братец, да ты просто мастер свинтить ерунду, — упрекающе бросила Джинни, вставая с дивана и утягивая за собой Гарри.
— А что Рон такого сказал? — Лаванда непонимающе хлопала глазами с длинными накрашенными ресницами и переводила глуповатый взгляд с одного сидящего в комнате на другого, чем полностью вывела из себя Джиневру, вызвала упрекающий взгляд со стороны скромный Ханны и весьма слышимый вздох, сорвавшийся у Полумны. Невилл с Гарри переглянулись, покачав головами.
— Я согласен с Лавандой. Никто не будет помогать магглорожденным. Это известный факт, и не надо из этого раздувать нечто! — Рон встал и скрестил руки в защитном жесте.
— Рональд! — взвизгнула Джинни и этим напомнила Молли. Рон поморщился этот высокого голоса сестры. — Ты хоть соображаешь, что сейчас говоришь? — прошипела она, беспокоясь, как бы подруга из своей спальни не услышала их.
— Ты слишком носишься с Гермионой. Она вообще ставит Малфоя выше нас, ее одногруппников, ее друзей! — воскликнула Лаванда, вставая перед Роном, будто бы она могла защитить своего парня от его же разгневанной сестры.
— Ты потеряла последние мозги Браун? Хотя стой, не отвечай. Их у тебя никогда и не было, — зло хмыкнула Джиневра, смерив одногруппницу не обещающим ничего хорошего взглядом. — И давай на чистоту. Я не понимаю, как это Рон носится с тобой, ведь слова Паркинсон стопроцентная правда. И нечего оправдываться мне тут, — Джинни жестом оборвала попытку Лаванды что-либо сказать в свою защиту, а Рона защитить свою девушку (но правда в том, что его аргументация в этом вопросе была весьма слабой, так как Дин и Симус осведомляли о личной жизни всех и каждого в Замке, и Браун не стала исключение — все знали о ее богатом опыте). — Рональд, и тебе я не должна удивляться. Двое без мозгов — идеальная парочка! — сестра усмехнулась, посмотрев на пораженного ее словами брата.
— Учитывая, как слизеринцы молчат, а Гермиона носиться с Малфоем, не стала ли наша любимая отличница подстилкой для Пожирателя, а? — нанесла сокрушительный удар по двум фронтам Браун, нагло ухмыляясь от мысли, что поразила ее недалекую голову в столь нужный в словесной баталии момент.
Лаванда ели давила из себя улыбки Джиневре и Гермионе, которым, как она считала, повезло больше других. Хотя ни та, ни другая, снова же по ее мнению, не отличилась ни красотой, ни обаянием, а только умели махать палочками и выкрикивать заклинания.
— Браун, тебе стоит закрыть свой рот, — грубо сказал Гарри, вставая на защиту подруги.
Джинни бросила на Поттера незаметный в этой перепалке взгляд: глаза парня сверкали так, будто он готов был броситься и на Лаванду, и на Рона ни одним Экспеллиармусом, а Авадой. И Уизли уже пожалела, что молча не ушла из гостиной, а развернула кампанию по защите Гермионы.
— Не удивлюсь. От этих магглорожденных подобного ожидать стоит. Нам Реддл это доказал, — хмыкнул Рон.
— Он был полукровкой, — прошипел Гарри. — Что, хочешь и меня обвинить? Может я тоже успел стать чьей подстилкой? — гневно выплюнул он.
— Я… я .яя. Не это имел в виду, — промямлил и сразу стушевался Уизли.
— Ребята, если вы продолжите в том же духе, от Хогвартса и камне не останется. Нам пора расходиться, — вступил в перепалку, грозящую перерасти в крупную ссору, Невилл. — На выход, — резко скомандовал он, понимая, что никто не хочет сдвигаться с места.
Его гриффиндорские одногруппники кинули на своего старосту недовольные взгляды, но послушались мудрого распоряжения и гуськом, стараясь не пересекаться с друг другом взглядами, вышли из гостиной, разбившись на пары и решив добраться до своей гостиной разными путями во избежании дальнейших споров, так как единственный человек, способный их остановить, пошел провожать Луну и Ханну до их факультетских комнат.
Как только гости покинули гостиную Башни Старост, Гермиона распахнула дверь своей спальни с такой силой, что та с грохотом ударилась о каменную кладку больно позвякивая ручкой. Девушка спустилась, ели сдерживая магию, что искрилась на кончиках ее пальцев. Перевела дыхание и одним взмахом руки привела комнату в порядок: поставив стулья на прежнее место к столу, расставив подушки по местам и уничтожив какие-то пергаменты с тактикой игры, что так увлекательно расписывал Рональд, и другой мусор в огне камина.
Она соврала друзьям насчет Малфоя. Он предупредил, когда проходил мимо нее к Большому Залу, что сегодня будет ночевать в Мэноре, а Башня в полном распоряжении гриффиндорцев, и Малфой рассчитывает на ее здравый смысл, который поможет их временному жилищу остаться в целости и сохранности. Но об отъезде ее соседа не знали друзья, так что гадкий, по их мнению и по его репутации, слизеринец должен быть, как и полагается, прилежному, подающему пример другим школьникам Главному Старосте, вот-вот вернуться в Башню.